Друзья, любовники, враги
Шрифт:
Неохотно, но женщина отказалась.
— Нет, ничего не надо.
— Если бы вы согласились на встречу, — спросила Саша, — когда бы это было удобно сделать?
Маури, сидевший за столом, вопросительно посмотрел на Сашу: «Ну, как?» Она неопределенно пожала плечами.
— Дело не во времени, — напряженно произнесла мадам Вилленев.
Саша почувствовала, как вспотела ее ладонь, сжимавшая трубку.
— Ну, пожалуйста, у меня только два дня перед отлетом в Сиди Боу Сад.
— Только в
— Я все понимаю, — поспешно сказала Саша.
— Ничего о том, что случилось в Риме.
Саша показала Маури, что все о'кей.
— Ничего, я обещаю.
— Ну ладно, если вы уверены, что это будет касаться только Жозетты.
Сказано так, будто дело было не только в ее собственном желании.
— Клянусь, — пообещала Саша.
— У вас есть мой адрес?
— Скажите сами, чтобы не ошибиться.
Адрес, этаж, входной код. Саша все подробно записала.
— А когда вам удобно?
— Завтра в четыре.
— Прекрасно, — сказала Саша, — и большое спасибо.
Потом она положила трубку и повернулась к Маури.
— Завтра в четыре, и — ни слова о Риме.
— Тебе удастся и это, уверен! — сказал Маури. Сцепив руки на затылке, он откинулся к спинке стула и с внезапным смущением спросил:
— Я пригласил бы тебя позавтракать, но уже обещал Бендекс, что мы пройдемся по магазинам.
— Очень мило, — пробормотала Саша, углубившись в телефонную книгу.
— Мы позавтракаем завтра.
— Замечательно, — снова пробормотала она, продолжая рыться в справочнике.
— Между прочим, ты знаешь, какая разница между гробовщиком и телерепортером?
— Ну? — спросила она, набирая номер.
— Гробовщик, прежде чем похоронить, ждет, пока человек умрет.
Но она уже не слушала, спрашивая по телефону, как ей связаться с пресс-атташе посольства Израиля.
9
Когда дверь отворилась и один из вошедших склонился к Рафи и что-то зашептал ему на ухо, демонстрация слайдов мгновенно прекратилась. Кивая головой, Рафи слушал, а потом бросил взгляд на стол. Все молчали, проектор был включен, и на экране застыл Карами.
— Кажется, к нам посетительница, джентльмены, — сообщил он вставая.
По глазам Гидеона было видно, что, даже не спрашивая, он уже знал, в чем дело.
— Мисс Белль внизу с нашим пресс-атташе, и это для меня прекрасная возможность встретиться с ней.
Гидеон и сам не понимал всех переполнивших его чувств, но ему захотелось уберечь ее от этих людей. Но это было бесполезно.
— Гидеон, ты, естественно, останешься здесь.
— Естественно, — ответил он, не проявляя ни малейшей заинтересованности и не делая ни одного движения, которое указывало бы на то, что возможны варианты.
Саша
— Вообще-то у меня есть две причины, чтобы поговорить с вами, — сказала она, отвечая на его немой вопрос и поднимая собственные очки на лоб.
— Может быть, сначала чашечку кофе?
Она на секунду задумалась. Что обычно подливают в кофе — яд или элексир правдивости. Скорее всего, элексир. Последнее, что не мешало бы узнать, как случилось так, что отец, собственный ее родитель, отрекся от иудаизма ради марксистской курятни в глуши Коннектикута, а чуть позже и от курятника ради девчонки на тридцать лет его моложе. Но это была другая история…
— Да. Благодарю вас.
Она решила, что рискнуть, пожалуй, стоит, поскольку за религию больше ответственна была все-таки мать, ее собственная мамочка, если, конечно, когда-нибудь просыпалась достаточно трезвой для того, чтобы сосредоточиться на таких высоких материях.
Какой-то человек говорил на иврите по внутренней связи. Допотопный аппарат на его столе воспроизводил атмосферу из старой киноленты времен пятидесятых. Было видно, что здесь не бросают денег на ветер, а бережливо расходуют на то, что может летать или стрелять. Обстановка приемной была более чем убогой. Что-то из странного сновидения: искусственные цветы, мебель с барахолки.
— Кстати, — сказал «сова», — надеюсь, вы не будете возражать, если поприсутствует мой помощник. Он видел вас по телевизору.
Инстинктивно она почувствовала, что если присутствие одного израильтянина в комнате можно уже считать «собранием», то присутствие сразу двух вполне можно рассматривать как заговор.
— Как мило, — ответила Саша.
Честно говоря, она могла бы догадаться и раньше, что тот другой вовсе и не «помощник». Пресс-атташе хлопнул себя по коленям, когда раскрылась дверь и появился седой пожилой человек с блестящими черными глазами. Впрочем, вопрос о возрасте довольно условная вещь.
— Хау ду ю ду, — проговорила она.
Ее рука слегка дрожала, побывав в ладони седовласого.
— Добро пожаловать, — ответил человек, тепло улыбаясь. — Меня зовут Рафи Унгар. И я наслаждался всеми вашими репортажами.
Она с удивлением отметила про себя, что испытала своего рода замешательство, будто первый раз слышала о том, что кто-то наслаждался ее репортажами. Потому, вероятно, она сразу перешла в наступление.
— Вы жили в Штатах?
— Да, я работал в посольстве в Вашингтоне.