Дублинский отдел по расследованию убийств. 6 книг
Шрифт:
— Меня об этом уже спрашивали. Следователи. Они допросили нас, не знаю, тысячу раз, не меньше.
— Но с тех пор ты могла что-то припомнить, — примирительно сказал я. — Или передумать насчет того, о чем следует промолчать.
— Я не дура. И в курсе про все ваши штуки. Забыли? — Она уже готова была развернуться к двери.
Сменим тактику.
— Ты была знакома с Крисом?
Холли успокоилась.
— Постольку-поскольку. Наши школы сотрудничают, поневоле познакомишься. Мы
— Что он был за человек?
Пожимает плечами:
— Парень как парень.
— Он тебе нравился?
Вновь движение плечами:
— Нормальный.
Дело в том, что я немного знаю папочку Холли. Фрэнк Мэкки работает под прикрытием. Столкнешься с ним нос к носу — он увильнет; зайдешь сбоку — ринется в лоб. Я сказал:
— Ты пришла, потому что хотела мне что-то сообщить. Я не намерен играть в угадайку, в которой все равно не смогу победить. Если ты не уверена, что готова говорить, уходи и возвращайся, когда надумаешь. Если все же готова, выкладывай.
Холли явно понравился такой подход. Она едва не улыбнулась в ответ, но просто кивнула.
— Есть такая доска, — сказала она. — У нас в школе. Доска объявлений. На верхнем этаже, напротив художественной мастерской. Ее называют Тайное Место. Если у тебя есть тайна, ну, там, ненавидишь своих родителей, например, или тебе нравится какой-нибудь парень, можешь написать про это на бумажке и прикрепить туда.
Спрашивать зачем, видимо, бессмысленно. Девочки-подростки — понять невозможно. У меня есть сестры. Я давно отучился задавать лишние вопросы.
— Вчера вечером мы с девчонками занимались в мастерской — работали над проектом. Я забыла там наверху свой телефон, но вспомнила про него только после отбоя, поэтому вчера за ним не вернулась. И пошла туда сегодня с утра пораньше, еще до завтрака.
Слишком гладко излагает — не моргнув глазом, ни тени нерешительности. Будь это другая девчонка, я бы сразу сказал, что все это чушь собачья. Но Холли существо опытное, да к тому же у нее такой папаша — с него станется снимать показания всякий раз, стоит ей опоздать вечером домой.
— Я глянула на доску, — продолжала Холли. Наклонилась к своему рюкзаку, открыла. — Просто по пути к мастерской.
Вот оно: рука замерла над зеленой папкой. Она помедлила, не глядя на меня. Волосы, связанные в хвост, упали, скрывая профиль. Занервничала наконец-то. Не такие уж мы холодные и невозмутимые, оказывается. Потом она выпрямилась и вновь встретилась со мной взглядом, лицо опять непроницаемое. Вытянула руку, вручая мне зеленую папку. И отдернула, едва я коснулся ее, так стремительно, что я едва не выронил.
— Вот это было на доске.
На папке надпись: "Холли Мэкки, 4Л, Обществоведение". Внутри — прозрачный пластиковый конверт. В нем — канцелярская кнопка, свалившаяся в самый угол, и фотография.
Его я узнал гораздо быстрее, чем саму Холли. Это лицо неделями не сходило с первых полос всех изданий и с телевизионных экранов, красовалось во всех полицейских сводках.
Снимок, правда, другой. Парня застигли в момент, когда он обернулся, глядя через плечо. Слегка размытый фон — желтые осенние листья. Весело смеется. Симпатичный. Блестящие
А прямо на его голубой футболке, чуть ниже лица, наклеены буквы, вырезанные из книжки, — прилеплены с большими промежутками, как в записках о выкупе. Краешки аккуратные, вырезано тщательно.
Я знаю, кто его убил.
Холли молча смотрела на меня.
Я перевернул конверт. Обычная белая карточка, такую можно купить где угодно, чтобы напечатать свою фотографию, например. Никаких других подписей, ничего.
— Ты это трогала руками? — спросил я.
Выразительно закаченные к потолку глаза.
— Разумеется, нет. Я вернулась в мастерскую, нашла это, — она показала на конверт, — и деревянный ножик. Подцепила ножом кнопку, вытащила, а записку подхватила в конверт.
— Отличная работа. А что потом?
— Спрятала под блузку, а у себя в комнате сунула в папку. Потом сказалась больной и улеглась обратно в кровать. Пришла медсестра, я наплела ей чего-то, а потом смылась потихоньку из школы и явилась сюда.
— Почему?
Холли возмущенно вытаращила глаза:
— Потому что я думала, что вы, парни, захотите это узнать. Если вам пофиг, я просто выкину все это к черту и вернусь в школу, пока там не обнаружили, что я сбежала.
— Мне не пофиг. Я просто в восторге, что ты это обнаружила. Мне лишь интересно, почему ты не отнесла карточку учителям или своему отцу.
Короткий взгляд на стенные часы (заодно заметила видеокамеру):
— Черт. Вот и напомнили. На перемене медсестра опять припрется проверить, как я, и если не найдет меня на месте, они там все просто взбесятся. Не могли бы вы позвонить в школу, сказать, что вы мой отец и я сейчас с вами? Типа, мой дедушка помирает, и вы позвонили мне сообщить, а я мгновенно сорвалась, никому ничего не сказав, потому что не хотела, чтобы меня направили к школьному психологу поговорить о моих чувствах.
Все предусмотрела, однако.
— Хорошо, я позвоню в школу. Но не собираюсь представляться твоим отцом. (Гневное фырканье Холли.) Я просто сообщу, что ты кое-что передала нам, и поступила очень правильно. Это защитит тебя от лишних расспросов, верно?
— Ну ладно. Но вы хотя бы можете сказать, что мне запрещено обсуждать это с кем бы то ни было? Чтобы они не приматывались?
— Без проблем. — Крис Харпер весело и обаятельно смеется надо мной, в развороте его плеч достаточно энергии, чтобы поднять на ноги пол-Дублина. Я сунул его обратно в папку, закрыл. — Ты кому-нибудь уже рассказала? Может, своей лучшей подружке? Все нормально, даже если так, мне просто нужно знать.