Дублинский отдел по расследованию убийств. 6 книг
Шрифт:
5
Тяжелая входная дверь, старинная, видавшая виды. Конвей решительным толчком открыла ее, и мгновение еще сохранялось пустынное безмолвие. Длинная лестница темного дерева. Солнечные пятна на потертых плитках пола.
А потом внезапно отовсюду задребезжал звонок. Двери распахнулись — и барабанный топот множества ног, волны девчонок в одинаковой сине-зеленой форме, и все галдят разом.
— Твою ж мать, — выругалась Конвей и повысила голос, чтобы я мог расслышать: — Вовремя мы. Пошли.
Она проталкивалась вверх по лестнице, прорываясь плечом вперед сквозь поток тел и книжек. Повадка у нее оказалась
Я пробирался вслед за ней, а девчонки обтекали нас; летящие волосы и мимолетные смешки. Атмосфера изящества и совершенства, дух аристократизма, пронизанного солнцем; солнце струится по перилам, выхватывая отдельные цветные пятна и жонглируя ими, оно приподнимает и меня, окутывает со всех сторон. Я чувствую, как становлюсь иным. Как будто сегодня — мой день, если только я сумею понять, в чем именно, и правильно им воспользоваться. Как будто меня ждет опасность, но исключительно моя, притянутая таинственным магом из волшебной башни персонально для меня, — или удача, неожиданная, неочевидная, так необходимая мне удача, свалившаяся с небес. Орел или решка?
Никогда прежде я не бывал в таком месте, но будто бы вернулся в прошлое. Странное тянущее ощущение по всему телу. Поймал себя на том, что в памяти всплывают слова, о которых я и не вспоминал с тех пор, как подростком продирался сквозь книжную науку в залах центральной дублинской библиотеки, мечтая, что это поможет мне когда-нибудь попасть вот в такие старинные стены. Гигроскопичный. Неисповедимый. Благословенный. Я, долговязый неуклюжий мечтатель, подальше от своих, чтобы никто не видел, как я, с кружащейся от страха головой, рискую дерзать.
— Начнем с директрисы, — решила Конвей, когда на верхней площадке мы вновь встали плечом к плечу. — Маккенна. Старая дура. Знаешь, о чем она первым делом спросила нас с Костелло, едва мы появились? Не могли бы мы запретить упоминать в прессе название школы. Представляешь? Насрать на мертвого парнишку, насрать на расследование, на то, что надо поймать преступника, — ее волновало одно: что ее драгоценная школа может дурно выглядеть.
Девчонки проносились мимо, ловко огибая нас и выпаливая, запыхавшись, свои "Звините!". Пара-тройка обернулись на нас через плечо, но большинство слишком спешили, чтобы обращать внимание на мелкие помехи. Загремели дверцы шкафчиков. Даже коридоры здесь славные, высокие потолки и лепнина, нежно-зеленые оттенки и картины по стенам.
— Сюда, — Конвей кивнула на дверь. — Сделай серьезное лицо. — И толкнула дверь.
Кудрявая блондинка обернулась от картотеки, торопливо включая ослепительную улыбку, но Конвей лишь бросила "здрассь", решительно проходя дальше, прямо к следующей двери. И прикрыла ее за нами.
Там было тихо. Толстый ковер. В отделку этой комнаты вложили много времени и денег, чтобы придать ей вид старинного кабинета: антикварный стол, обитый сверху зеленой кожей, книжные шкафы, неживописная живопись в тяжелой раме — портрет какой-то уродливой монахини. Только современное рабочее кресло и стильный лэптоп давали понять, что здесь настоящий офис.
Дама, сидевшая за столом, отложила ручку и встала.
— Детектив Конвей, — проговорила она. — Мы ждали вас.
— Вас не проведешь, — хмыкнула Конвей, постучав пальцем по виску. Она решительно подхватила пару стульев, стоявших
— А это?.. — Дама демонстративно не реагировала на вольности.
— Детектив Стивен Моран, — представился я.
— Ах да. Кажется, это вы беседовали сегодня утром со школьным секретарем?
— Да, именно я.
— Благодарю, что поставили нас в известность. Я мисс Эйлин Маккенна. Директор школы. — Она не протянула руку, ну и я не стал.
— Иногда полезно иметь пару свежих глаз, — подмигнула Конвей. Ее пролетарский выговор стал заметнее. — Взгляд специалиста, ага?
Мисс Маккенна скептически приподняла бровь, но поскольку больше уточнений не последовало, она не решилась переспрашивать. Опустилась обратно в кресло — я дождался, пока она сядет, — сложила руки перед собой.
— Чем могу быть вам полезна?
Крупная она была женщина, эта мисс Эйлин Маккенна. Не толстая, нет, просто крупная, какими становятся дамы за пятьдесят, всю жизнь занимавшие начальственные кресла. Масштабная такая, решительная, вскарабкалась высоко, устроилась прочно, готова переплыть океан чего угодно, не намокнув. Представляю себе ее в коридоре во время перемены: небось девчонки разлетаются в стороны, не отдавая себе отчета, не успев даже сообразить, что директриса на подходе. Могучий подбородок, могучие брови. Стального оттенка седеющие волосы и стальные дужки очков. Я не разбираюсь в женских шмотках, но зато отлично ориентируюсь в качестве, и ее зеленый твидовый костюм был очень дорогим, поверьте, а жемчуг — отнюдь не из "Пенниз" [36] .
36
Ирландское название компании "Праймарк", производящей недорогую одежду и аксессуары и имеющей сеть магазинов по всему миру.
— Как обстоят дела в школе? — поинтересовалась Конвей.
Вольготно откинулась на спинку стула, ноги вытянула, локти растопырила. Старается занять как можно больше пространства. Вот ведь зараза ехидная. Либо они с директрисой крепко поцапались в прошлый раз, либо просто не выносят друг друга.
— Прекрасно. Благодарю вас.
— Ну да? Серьезно? Я ж помню, вы мне всё твердили, что всё вот-вот пойдет прахом, типа… — Рука резко пикирует вниз, протяжный свист. — Долгие годы традиций, все такое, спущено в унитаз, если мы, плебеи, будем лезть сюда со своими дурацкими служебными обязанностями. Я даже почувствовала себя виноватой. Рада, что в итоге все оказалось зашибись.
Мисс Маккенна обратилась ко мне, игнорируя Конвей:
— Как, убеждена, вы можете представить, большинство родителей были встревожены и сомневались, следует ли им оставить дочерей в школе, где произошло убийство. Тот факт, что убийство не было раскрыто, не улучшил ситуации.
Легкая улыбка в сторону Конвей. Без ответа.
— Как ни странно, ничем не помогло и постоянное присутствие полиции, и нескончаемые допросы. Вероятно, это должно было вселить во всех уверенность, что ситуация под контролем, но фактически препятствовало возвращению жизни в нормальное русло. Навязчивые вторжения журналистов, которых полиция не считала нужным приструнить, усугубили проблемы. Двадцать три семьи предпочли забрать своих дочерей из школы. Почти все остальные были близки к такому же решению, но я сумела убедить их, что это вовсе не в интересах их детей.