Дублинский отдел по расследованию убийств. 6 книг
Шрифт:
А ведь она не дура. После рассказов Конвей я ожидал встретить тупую чванливую крашеную блондинку неопределенного возраста, анорексичку с приклеенной манерной улыбочкой, получившую должность благодаря связям мужа. Но эта дама определенно неглупа.
— И в случае с доской объявлений, — продолжала она, — мы использовали тот же подход. Мы направили импульсивные порывы в контролируемое безопасное русло. И вновь результат оказался более чем удовлетворительным.
Она так и не шелохнулась за все время беседы. Прямая спина, изящно сложенные руки. Во всех отношениях внушительная особа.
— Контролируемое, значит. — Конвей ухватила
— Информация на доске, разумеется, отслеживается. Мы проверяем ее регулярно на предмет появления неуместных высказываний — перед первым уроком, затем на перемене, во время обеда и, наконец, по окончании занятий.
— И как, находили что-нибудь неуместное?
— Разумеется. Не часто, но время от времени.
— Например?
— Как правило, различные вариации на тему "я ненавижу того-то". "Тем-то" является либо учитель, либо кто-то из школьниц. Запрещено указывать имена либо иным способом идентифицировать личность, но, конечно, данное правило регулярно нарушается. По большей части вполне безобидно — пишут о мальчике, который понравился, или клянутся в вечной дружбе, — но порой с более серьезными последствиями. И по крайней мере в одном случае — с целью помочь, а не причинить боль. Несколько месяцев назад мы обнаружили там фотографию с синяками, подписанную "мне кажется, отец такой-то бьет ее". Разумеется, мы немедленно удалили записку с фотографией, но начали расследование обстоятельств дела. Не афишируя, безусловно.
— Безусловно, — повторила Конвей. Подбросила ручку в воздух, ловко поймала. — Не афишируя.
— Но почему банальная старомодная доска? — поинтересовался я. — Почему не создать собственный сайт, который мог бы модерировать кто-то из учителей? И то, что может задеть чьи-либо чувства, никогда не появилось бы в публичном пространстве. Это ведь безопаснее.
Мисс Маккенна пристально изучила меня, фиксируя детали — неплохое пальто, но прослужило лишних два года; прическа вполне, но следовало освежить еще пару недель назад — и явно оценивая, насколько я компетентен. Разомкнула и вновь сомкнула ладони. Не опасается меня, нет, это было бы чересчур, просто старается быть осторожной.
— Да, мы рассматривали такую возможность. Некоторые из учителей высказывались в ее пользу, именно по указанной вами причине. Я была против. Отчасти потому, что это исключило бы из числа участников наших пансионерок, которым закрыт самостоятельный доступ в интернет, но в первую очередь потому, детектив, что девочки-подростки значительную часть времени существуют в собственных воображаемых мирах. И очень легко теряют связь с реальностью. Не думаю, что следует поощрять использование интернета свыше необходимого, не говоря о том, что не следует доверять ему свои самые важные тайны. Я убеждена, что девочкам необходимо как можно прочнее укорениться в реальном мире.
Конвей скептически приподняла бровь. Мол, это здесь-то у вас реальный мир?
Мисс Маккенна оставила иронию без внимания. И вновь эта улыбка. Удовлетворенная.
— И я оказалась права. Никаких новых сайтов не появилось. Учениц увлекли хитросплетения и сложности общения в реальном мире: необходимость дождаться момента, когда никого рядом не будет и никто не заметит, как ты прикрепляешь свою записку, найти убедительный повод отлучиться на третий
— Вы никогда не пытались проследить и выяснить, кто именно повесил записку? — спросил я. — Ну, если, к примеру, кто-нибудь однажды написал: "Я употребляю наркотики", и вы захотели узнать, кто это. Как бы вы подступились к этому делу? Есть ли там камеры видеонаблюдения или что-то в этом роде?
— Камеры видеонаблюдения? — Она произнесла это как незнакомое иностранное слово. Вопрос ее будто позабавил, уж не знаю, искренне или притворно. — Здесь школа, детектив. А не тюрьма. И наши ученицы не героинозависимые наркоманки.
— Сколько у вас учениц?
— Почти двести пятьдесят. С первого по шестой годы, два класса в параллели, примерно по двадцать девочек в классе.
— Доска объявлений существует около пяти месяцев. Статистически за этот период хотя бы у нескольких из двухсот пятидесяти учениц могло произойти в жизни нечто, о чем вам хотелось бы узнать. Конфликты, расстройства пищевого поведения, депрессия. — Мои слова звучали абсолютно неуместно в этом кабинете. Я знал, что прав, но все равно чувствовал себя так, точно смачно плюнул прямо на ковер. — И, как вы только что заметили, девочки любят делиться секретами. Неужели вы никогда не находили на доске ничего серьезнее надписи: "Французский — отстой"?
Мисс Маккенна внимательно рассматривала собственные руки. Размышляла.
— Когда необходимо определить автора, — проговорила она, — мы находим способ. Однажды мы обнаружили листок с карандашным рисунком, изображающим живот. Рисунок был располосован острым лезвием. Надпись гласила: "Вот бы все это отрезать". Разумеется, мы должны были выяснить, кто это. Преподаватель рисования высказал свои соображения относительно стиля рисунка, другие учителя предложили проанализировать особенности почерка, и в течение суток мы узнали имя автора.
— Ну и как, она оказалась в порезах? — поинтересовалась Конвей.
Опущенные веки. Видимо, означает "да".
— Ситуация разрешилась.
На нашей записке ни рисунка, ни надписи от руки. Девица с лезвием хотела, чтобы ее нашли. Наша героиня — напротив. Или, по крайней мере, не собиралась облегчать нам поиски.
— Полагаю, — на этот раз мисс Маккенна обращалась к нам обоим, — мне удалось объяснить, что доска объявлений несет положительную функцию, а не отрицательную. Даже записки в стиле "ненавижу такую-то" полезны: они указывают на тех учениц, к кому следует присмотреться внимательнее на предмет признаков травли, в ту или иную сторону. Для нас это окно в частную жизнь учениц, детективы. Если вы хоть немного знакомы с психологией девочек-подростков, то понимаете, что нам предоставлен поистине бесценный шанс.
— Звучит зашибись, — констатировала Конвей. И вновь запустила ручку в воздух. — А вчера после уроков вы проверяли свою бесценную доску?
— Мы проверяем ее каждый день по окончании занятий. Как я уже упоминала.
— Кто проверял ее вчера?
— Нужно спросить у педагогов. Они сами договариваются между собой о графике.
— Спросим. Девочкам известно, когда учителя инспектируют доску?
— Они, несомненно, понимают, что процесс контролируется, мы не скрываем данного факта, они видят, как учителя подходят к доске объявлений. Но точное расписание не афишируем, если в этом заключался ваш вопрос.