Духовно-аскетические беседы
Шрифт:
– И в чём твоя проблема, что ты ещё хочешь от меня узнать о спасении? – с неизменной улыбкой переспросил старец.
– Я хочу понять всю методологию спасения души по согласному учению святых отцов.
Старец несколько удивился вопросу монаха и с некоторой ухмылкой ответил:
– Для этого тебе нужно понять само учение отцов о душе и его практические аспекты,
– О каком источнике ты говоришь, отче?
– О духовном сердце, разумеется, именно там хранится почти вся духовная информация, а точнее именно из духовного сердца открывается доступ к хранилищу этой информации, среди которой есть и учение о душе святых отцов Восточной Церкви.
– А у тебя есть доступ к этому источнику? – робко и нерешительно спросил монах.
– А как ты сам думаешь? – с улыбкой переспросил старец.
– Думаю, есть, судя по тому, что ты мне уже открыл и чего я не слышал кроме тебя ни от кого.
– Частично есть, – ответил старец и засмеялся. – Мне нравится твоя любознательность и смелость, если честно, и ты сам мне чем-то напоминаешь меня самого только много лет назад, когда я сам наивным и молодым чадом пришёл в православную церковь с чистым сердцем за поисками Бога – любви и света, а нашёл там…
Старец замолчал и с улыбкой посмотрел на монаха.
Возникла неловкая пауза, которую должен был кто-то разорвать.
– Так что ты нашёл там, отче?
– Я нашёл там сумасшедший дом и толпы страждущих, безумных и болящих людей, которым совсем не нужно было духовное знание и духовность, а нужно было только утешение, социальная защита и решение насущных бытовых проблем.
Это всё, что им действительно было нужно от церкви и Бога и ещё им всем нужна была любовь в безграничных количествах и они искали эту любовь там своим помутнённым от проблем рассудком и наполненным одними страданиями сердцем, не зная, что поделиться с другим можно лишь тем, чем ты сам наполнен.
Право, это уже другая тема, о которой мы поговорим как-нибудь в другой раз, – сказал старец, не желая продолжать этот разговор. – Давай вернёмся к основной теме. Так что тебя интересует в согласном учении святых отцов?
– Меня интересует само учение, отче, и что оно собой представляет?
– Старец задумался, закрыл глаза и через мгновение ответил:
– Учение
– А как соотносится это учение с богословием и учением церкви?
– Учение отцов можно считать высшим богословием и церковным учением, которое сегодня просто забыто и утрачено в связи с утратой самого института монашества и высшей его ступени анахоретства, т.е. иночества, странничества и отшельничества с целью исихии, умной молитвы и умного делания.
– А что собой представляет само учение отцов, отче?
– Учение представляет собой целостное духовное знание о человеке или своего рода полную антропологию и психологию человека, включающую все ступени духовного роста и совершенствования человека вплоть до самой высшей ступени полного богоподобия и христоподобия, но не в человеческом, а в сверхчеловеческом виде.
Говоря другими словами, если богословие и учение церкви – это учение о подлинной человечности в её морально-нравственном виде, то согласное учение святых отцов – это учение о подлинной сверхчеловечности в её духовном и энергийном виде. Именно эта приставка сверх- и явилась тем камнем преткновения, из-за которого это учение и было предано забвению.
– А с чем это связано?
– Я уже говорил тебе об этом. Это связано с тем, что это сверх- ужасно пугало простых людей, церковноначалие и власть, которые не могли понять духовной природы этих сверх возможностей и потому считали их проявлением демонизма и магии, а не христианской святости и любви.
Для простых людей христианская святость – это сама душевность, нравственность, доброта, культура, признание заслуг, человеколюбие и человекоугодие во всех его видах и формах, которое обычные люди и считают христианской любовью. Иной любви и иного совершенства простой человек понять просто не в состоянии. Вот в чём дело.
А аскеты и подвижники всегда были олицетворением не душевности, а духовности и носителями безусловной любви не человеческих, а высших божественных добродетелей – мудрости, мужества, целомудрия и правды.
– А почему эти добродетели так пугали и настораживали людей?
– Потому, что эти высшие добродетели не соответствовали образу любвеобильной душевности и обычному человекоугодию, а создавали образ строгого, безупречного и бескомпромиссного духовного воина, наделённого несгибаемой силой духа.