Dung beetles
Шрифт:
Подошедшая сзади тетя Варя положила руку ему на плечо и легко потрепала.
– Тема…
Мальчик поднял глаза, холод стоянки зимовщиков постепенно отступил освобождая место теплу и уюту читального зала, Мери улыбнулась ему лицом тети Вари.
– Давай, давай, дружок, время уже. Пора тебе.
Артём вложил в книгу закладку - куриное перо, аккуратно закрыл ее и отдал библиотекарю.
– Теть Варь, можно я завтра пораньше прийду?
– Конечно.
– Женщина снова улыбнулась.
– Спасибо, до завтра.
– До завтра Темочка, до завтра.
Мальчик подхватил портфель, выскочил из библиотеки, побежал,
Старое дореволюционное здание, из грязного, кроваво-красного кирпича, угрюмой массой нависало над школьным плацем где в начале и конце года проводились торжественные линейки. Раньше в этом здании были казармы и, здесь же, камеры для идущих по этапу преступников. Потом, после революции, к зданию пристроили парадный подъезд с высоким козырьком и подпиравшими его тонкими белыми колоннами от чего оно сразу стало похоже на старуху опирающуюся на костыли. Приколотили около входа табличку с поименным списком содержавшихся здесь революционеров и объявили школой. А в пятидесятых годах табличку отломали и повесили мраморную доску, которая сообщала, что здесь были зверски замучены и расстреляны те же революционеры, а в одном из классов организовали музей, где главными экспонатами были орудия пыток применявшиеся при царском режиме.
Артёмка поднялся на крыльцо, привычным усилием потянул на себя огромную дубовую дверь с циклопической медной ручкой и немедленно проскочил в образовавшуюся щель. Дверь за его спиной привычно запечатала выход.
– Ползи, навозник!
– От удара в спину Артём упал, растянулся на полу, из открывшегося портфеля высунулись учебники.
– Хорошо не разлетелись, как в прошлый раз.
– Подумал мальчик.
– А то пришлось бы снова за ними по всему коридору бегать, собирать, пока эти бы их пинали.- Он молча поднялся, втряхнул учебники в портфель, застегнул его, повернулся к толкнувшему его ученику.
– Новенький?
– Спросил Артём стоявшего напротив него парня, тот был на голову выше и на два класса старше.
– А тебе-то что? Навозник.
– А-а… - Протянул Артём.
– То-то я и смотрю - дурак.
Парень немедленно схватил его за лацканы пиджака и подтянул к себе.
– Чо?! А ну на колени и молись, навозник!
– Ну так и есть - дурак.
– Вслух констатировал Артём.
– Попробуй тронь, боль проходит, гордость остается, а тебе потом всю жизнь боятся.
– Что ты сказал!
– Взревел старшеклассник замахиваясь.
– Оставь его, Толян, он псих.
– Остановил кто-то.
– Ладно, гуляй, зассанец.
– Толян отпихнул мальчика, от чего тот снова упал, старшеклассники загоготали.
– Зассанец, так зассанец, как скажешь.
– Артёмка поднялся, подобрал портфель и молча отправился в столовую.
В школе его не ненавидели и не презирали, просто он был чужой, не такой как они, городские. Он не интересовался их детскими шалостями, не пробовал курить, не задирал девчонок, никогда не сбегал с уроков, у него всегда было выполнено домашнее задание, и он с удовольствием брался за дополнительные работы: готовил доклады, собирал гербарии и прочее. Они считали, что это из желания подмазаться к учителям, наивные - лишь желание занять себя в бесконечно скуке единственного деревенского ребенка. Лишь одно бесило его и давало одноклассникам неистощимый повод для издевок - въевшийся запах навоза. В первом классе
– Не плакай, Темочка.
– Говорила она.
– Это они от скудоумия. У коровки навоз чистый, хороший, им и дом, и душу почистить можно. А жучок тот добрый, он тлю проказливую пужаить, живет и зла никому не делает.
Артёмка успокаивался. И так изо дня в день, из четверти в четверть. Потом привык и перестал обращать на обидное прозвище внимание, представляя себя, то бледнолицым в плену у индейцев, то пакея в деревне маори, то Ермаком у кераитов. Эта «защитная реакция души» работала без сбоев, а тело нужно было лишь спрятать в библиотеке, до самого начала уроков.
В пятом классе он наткнулся в школьной библиотеке на книгу об индийских религиях, где не без удивления нашел подтверждение словам бабушки: оказалось, веды, коровий навоз считают весьма полезным и практичным, им мыли не только дома, но и храмы, школы-гурукулах. Более того, отвары из коровьего пометы, использовали как лекарство от головной боли и бессонницы. Артёмка рассказал о своей находке бабушке, она рассмеялась.
– Темочка, да на Руси в деревнях отродясь избы с коровьим пометом мыли, да с ним же стирали. После него и в доме дух хороший, как в поле свежекошеном, да спится на таких простынях как на сеновале. А тебя, когда маленький болел, завсегда коровьими лепешками грели, от кашля до сих пор еще ничего лучше не придумали.
– Вот оно!
– Подумал Артём, и через неделю на уроке биологии читал доклад о коровьем навозе.
Класс, временами осекаемый учителем, хохотал в полный голос. Это был первый и последний раз когда Артём сбежал с уроков. Он не мог остаться в школе, убивающее чувство несправедливости заставило убежать к его телепортационному камню, забиться под него и хрипло стонать от подавляемых рыданий. Здесь, под камнем, он вспомнил о недавно прочитанной в рубрике «Иностранная литература» книге Томаса Харриса «Красный дракон». Здесь же, решил больше никогда не плакать. Запах навоза стал его «шестым пальцем левой руки», месть - смыслом жизни, знание - орудием мести. Ганнибал Лектер - его героем.
С тех пор он проводил все неурочное время в библиотеке, но уже не читая все подряд, от Александра Дюма, до журнала «Мурзилка», а выбирая книги по химии, физике, философии, психологии и прочим наукам, как кашалот планктон глотая знания.
Первый случай для применения полученных знаний не заставил себя долго ждать. Расшалившиеся, оставшись без надзора в столовой, одноклассники затеяли кидаться в Артёмку омлетом. В качестве объекта для расправы он определил самого сильного, вечно задиравшего его, классного «авторитета», Серегу.
– Немедленно прекрати и извинись.
– Спокойно сказал Артём.
– А то что?
– Серега аж опешил от такого заявления этого замухрышки.
– Превращу тебя в омлет.
– Так же спокойно заявил Артём.
– О-ба-на! Пацаны, да у навозника совсем крыша съехала!
– Заржал Серега, схватил остатки омлета и запустил в Артёма.
– Я тебя предупредил.
– Сказал увернувшись Артём и спокойно пошел из столовой.
– Боль проходит, гордость остается.
На следующий день, класс встретил его общим хохотом и насмешками.