Dung beetles

Алешко Алексей Владимирович

Виктор Петрович не заметил, как снова оказался сидящим на стуле.

– Артём, пойми правильно, я, как директор школы…

– Вы, как директор школы.
– Снова бесцеремонно перебил его Артём.
– Должны были давно обратить внимание на бесчеловечное отношение ко мне со стороны других учеников и предпринять меры, тогда, защищая меня, а не сейчас, спасая свою задницу от гнева заместителя Федорина, папы Тольки-зассанца, секретаря парт ячейки Кирякова, отца Лехи-вонючки, и других.
– Виктор Петрович ошарашено вскочил, но спросить не

успел.
– Да, других, которые будут, если меня еще кто-нибудь посмеет хоть пальцем тронуть!

Артём закончил, сдерживаемое возбуждение не выплеснулась в остававшемся все время спокойном голосе, но предательски разливалось малиновым цветом по лицу и шее. Он опустился на стул и демонстративно открыл первую попавшуюся книгу. Виктор Петрович плюхнулся напротив. Он смотрел на тринадцатилетнего мальчика не зная что говорить, просто смотрел, как тот, не обращая на него никакого внимания, углубился в чтение Нильс Бора, словно и не было только что напряженного разговора.

– Артём.
– Мальчик поднял взгляд от книги и посмотрел директору прямо в глаза.
– И что ты собираешься делать дальше?

– Через три недели начнутся летние каникулы, буду уходить из библиотеки вечером.
– Спокойно пожал плечами мальчик.

– Я не об этом.
– Начал было Виктор Петрович, но снова был бесцеремонно перебит ребенком.

– Подарим старым могилам

Грядущее, день за днем.

Свобода от прошлого рядом,

Лишь знанье в дорогу берем.
– Процитировал Артём.

– Это чьи стихи?

– Почти мои.

– Почти?
– Виктор Петрович был несказанно удивлен сочетанию «почти мои». Насколько он знал педагогику, да и без нее было давно известно, что дети с удовольствием приписывали себе любое неизвестное сверстникам высказывание, тем более хоть немного переделанное.

– Именно почти.
– Ответил Артём.
– Это Габриэла Мистраль, из стиха написанного ею на смерть мужа. В оригинале звучит так:

Подарим старым могилам

Грядущее, день за днем.

Застынем над прахом милым,

Безумье да я - вдвоем.

– Тема, иди домой.
– Устало сказал Виктор Петрович. Артём удивленно поднял брови.

– Что это вдруг? Я учусь во вторую смену, до занятий еще почти час.

– Не будет сегодня занятий у второй смены, в школе комиссия из РОНО, всех учителей по стенке и детальный допрос, из-за тебя, между прочим.

– Прекрасно.
– Спокойно резюмировал мальчик и снова уткнулся в книгу.

Реакция Артёма была абсолютно непонятна директору, еще и обидна.

– Что ты хочешь этим сказать?
– Повысил он голос.

– Собственно этим я уже все сказал.
– Пожал плечами мальчик.
– Прекрасно. Раз занятия отменены, я могу оставаться в библиотеке непрерывно до самого вечера.

Виктор Петрович посидел пару минут молча, глядя на вернувшегося к чтению ребенка, потом поднялся и пошел к выходу из читального зала. Остановился, на полпути, что-то вспомнив.

– Да, Артём, - мальчик

оторвался от чтения, - почему ты отказался участвовать в районной олимпиаде по математике?

– Не вижу в этом смысла.

– Как это, не вижу смысла?
– Виктор Петрович опешил.
– Ты же всегда ездил на олимпиады.

– Ездил, больше не буду, не вижу смысла.

– Но ведь ты побеждал!

– Побеждал, только мне от этого что, очередная грамота? У меня их и так уже целая пачка. Печь топить ими непродуктивно, дрова и достать проще и горят они жарче.

– Тема, а честь школы!

– Какая честь может быть у заведения в котором не замечается дискриминация по возрасту и физическим данным, и где открыто покрываются хулиганства сынишек «правильных отцов»?
– Артём вопросительно посмотрел на директора, тот молчал.
– Вот, то-то же, теперь я с вами согласен: ни-ка-кой.
– Произнеся по слогам последнее слово он вернулся к книге ни мало не интересуясь дальнейшими действиями Виктора Петровича. Директор, с минуту потоптался на месте, приходя в себя. Он вышел бы из библиотеки, но оставить последнее слово за ребенком не мог, поэтому снова вернулся к столу за которым обложившись книгами сидел Артём.

– Артёмий, а ты не думал, что сам виноват в таком отношении к тебе сверстников.
– Артём удивленно поднял глаза, посмотрел на директора, закрыл и отложил в сторону книгу.

– Виктор Петрович, не поверите, но именно об этом я подумал в первую очередь.

– Ну так может надо было сперва изменить что-то в себе, и попробовать найти контакты со сверстниками, а уже потом их травить и поджаривать?
– Артём засмеялся, легко и открыто, отчего Виктору Петровичу стало сильно не по себе. Даже страшно.

– Ну конечно!
– Отсмеявшись начал Артём.
– Моему отцу надо было не только писать протесты против строительства кирпичного завода, из-за которых он, кстати, и вылетел из партии, и перестал быть директором колхоза, а самому лечь под бульдозера утюжащие березовую рощу. Мне, надо было пойти к новому директору колхоза и убедить его отправить все поголовье коров на бойню, а не мучать ни животных, ни селян, гоняя каждый день стадо через всю деревню.

– Но ведь...
– Попытался перебить его Виктор Петрович.

– Да, именно мне надо было идти!
– Не обращая внимания на директора продолжал мальчик.
– Отца-то моего не послушали, как же, беспартийный провокатор! А стране надо мясо. А еще мне надо было написать письмо в госплан, чтоб нормативы сдачи мяса для нашего колхоза снизили, и новому председателю не пришлось отбирать скот у жителей, чтоб не подвести партийное руководство. Тогда из деревни бы не поразбежалось большинство жителей, из детей был бы не я один, и сельскую школу бы не закрыли, и я бы ходил туда, через два дома, а не таскался пешком за несколько километров!
– Артём переставал контролировать себя, и если бы не встрявший Виктор Петрович, перешел бы на крик.