Dung beetles
Шрифт:
– Да-да, и кофе будьте добры.
– Пыли, начальник, опоздаешь.
– Поторопил его Артём.
– Нормально, успею, здесь идти пятнадцать минут, пешком прогуляюсь.
– Топай уже.
– Присоединился к разговору вышедший из ванной Олег.
– Аривидерчи, господа, часа через полтора вернусь.
– Виктор направился к двери.
– Кстати, куда обедать пойдем?
– Остановился он уже на выходе.
– Никуда не пойдем.
– Отрезал Артём.
– Я пельменей купил, останкинских, в картонных коробках, устроим советский студенческий обед, а потом махнем в Серебряный бор.
– Какая прелесть.
–
– Пельмени со сметаной и уксусом!
– Уксуса нет.
– Заметил Артём.
– Я куплю.
– Олег взял с вытянутой из ванной жениной руки свою рубашку и отдал ей халат.
– А ты куда?
– На склад надо смотаться, туда и обратно, тоже часа за полтора обернусь.
– С тебя уксус, с меня кленовый сироп.
– Вставил Виктор.
– Сироп есть, только зачем?
– Спросил Артём.
– О-го-го! Ты жареные пельмени с вареньем по-мгатушнически не пробовал! А из всех варений, кленовый сироп с жареными пельменями - самое милое дело! Ладно, адью мин херц.
– Виктор вышел.
– Извращенцы.
– Сказал Олег.
– Почему? Мы в общаге тоже как только над пельменями не измывались.
– Не согласился Артём.
– Если их день да через день, осточертеют, а так, какое никакое, а разнообразие.
– М-м-дам-с.
– Протянул Олег и удалился в кабинет одеваться.
Артём дохлебал бульон, налил себе еще немного водки, выпил, отрезал кусочек мяса, хотел закусить, но передумал. Закурил, почувствовал, как с каждой затяжкой из тела уходит последняя, приданная препаратом номер четыре, бодрость.
– Сильная штука.
– Вспомнил он действие таблетки. Затушил наполовину недокуренную сигарету и отправился в спальню.
– Темка, ты баиньки?
– Спросила вышедшая из ванной Вика.
Артём кивнул, уже в полусне закрыл за собой дверь спальни и рухнул на кровать, аккуратно между спящими девушками.
Глава 8
От дома до школы было чуть больше трех километров. Дорога начиналась от леса, на дальнем конце деревни, и заканчивалась около границы поселка: метрах в пятнадцати от основной, поселковой дороги, упираясь в засыпанную песком площадку так и не построенного Дома культуры имени Пушкина. Круглый год немногочисленные деревенские жители оставшиеся в зачахшем колхозе «Имени героя гражданской войны Федора Григорьевича Подтелкова» таскались в Караичев за водкой, хлебом и солью. Да Артёмка, единственный сын бывшего председателя колхоза, члена Партии с 1953 года, и единственный ребенок в деревне, каждый день отправлялся в школу.
Сперва по деревенской дороге, круглый год представлявшей из себя непролазную кашу: зимой из снега, с колеями от изредка проезжавших тракторов, а все остальное время грязи, обильно сдобренной коровьим пометом и перемешанной чавкающими по ней двуногими и четвероногими. Каждое утро, стадо коров гнали через всю деревню от колхозной фермы к лесу, пасти. Коровы аккуратно закладывали дорогу новым слоем помета, обильно, словно отмечали путь, боясь заблудиться по дороге обратно. Вечером то же самое, только теперь коровы, словно спасаясь от преследования заваливали дорогу куда как более обильно. И так изо дня в день, год за годом.
Потом дорога поднималась на холм, мимо коровника спускалась к бывшему пруду, сейчас превратившемуся в огромную навозную лужу, аккуратно пополнявшуюся
Внизу тропинка виляла вокруг незамерзавшего даже в самые лютые морозы масляного озерка в самом центре карьера. Озерка оставшегося от растащенного местными жителями до последнего гвоздя огромного гаража где когда-то ремонтировались вывозившие из карьера песок БЕЛАЗы и МАЗы. Дальше она упиралась в склон карьера и начинала вилять по нему до самого верха с торчащим остовом заброшенного кирпичного завода. Там тропинка напрямую шла через цеха с обвалившимися крышами и, около столбов со свисающими воротами, проткнув полуразрушенную проходную, снова присасывалась к дороге. Оставшийся километр был уже прямой, до самого поселка, через превратившееся в свалку поле, тоже когда-то бывшее березовой рощей.
Артёмка ненавидел дорогу, старался о ней не думать и когда шел в школу представлял себя разведчиком в тылу врага пробиравшегося по болотам к секретной базе.
Секретной базой всегда был коровник, он подкрадывался к нему, бросал в облезлую стену несколько камней, секретная база взрывалась, выбрасывая высоко в небо языки племени, а он, отстреливаясь, отступал к березам. Там, возле группы жиденьких березок, был секретный телепортационый пункт спрятанный в огромном, всегда стоявшем здесь валуне. Он открывал тайник под валуном, доставал оттуда состряпанную из палки и консервной банки рацию, связывался с командованием, докладывал об успешном выполнении задания и, получив новое задание, отправлялся на далекую безжизненную планету, чтобы найти пропавшую на ней экспедицию.
Украдкой пробирался через карьер, перебегая от стены к стене бывшего завода, отстреливался от злобных монстров во множестве обитавших в древних развалинах. Потом, включив защитное поле и ускорители, мчался через безжизненную пустыню, оставшуюся видимо после какой-то страшной войны. Там, за пустыней, и находились остатки базы пропавшей экспедиции. Все члены экспедиции всегда оказывались погибшими, но найденные оставшиеся после них дневники требовали обязательного детального изучения. Чем Артём и занимался, часами просиживая в расположенной возле школы поселковой библиотеке. Пока библиотекарь, тетя Варя, окликала его, напоминая, что уже почти два часа и скоро начнутся занятия у второй смены. Пора в школу.
Сегодня Артёмка читал Жюль Верна, «Зимовка во льдах», он был захвачен книгой, был внутри книги. Он ненавидел Андре Васлинга, до слез переживал за Мари и, несмотря на тепло библиотеки, всем телом чувствовал холод.
– Двадцатого января почти никто из зимовщиков не мог встать с постели. Шерстяные одеяла и буйволовые шкуры до известной степени защищали их от холода, но стоило высунуть руку из-под одеяла, как начинались такие жестокие боли, что приходилось немедленно прятать ее. Однако, когда Луи Корнбют затопил печь, Пенеллан, Мизон и Андрэ Васлинг встали и подошли к огню. Приготовленный Пенелланом горячий кофе несколько подбодрил моряков. Мари тоже встала и выпила кофе.