Dung beetles

Алешко Алексей Владимирович

– Не понимая, и от этого еще больнее стараясь ударить.
– Кивнула коза.

– А он просто встал, спокойно взял краску, ушел, где никто не видит, выблевал синей краской кипевшую обиду на все терпящую стену, а после этого вернулся обратно и просто попросил прощения, сам не зная за что.

– Да, не зная за что, зато зная почему.
– Назидательно одняла копытце вверх коза.

– Должен?
– Спросил Артём.

– Видимо да, должен, раз любишь, значит должен.
– Коза пожала плечами.

– Получается, что и не урод он вовсе, а настоящий мужик, порядочный и благородный, хоть и пишет с ошибками.

Может он даже потом ее и бросил, наверняка бросил.
– Артёму вдруг стало очень жалко этого неизвестного Коляна.

– Нет, не бросил, а оставил. Тихо, спокойно, без крика, оставшись друзьями, поэтому и надпись авторучкой про Колю такая спокойная: вроде и урод, но хороший.
– Посмотрев Артёму в лицо уточнила коза.

– Оно бы и лучше было, сразу, но как им объяснить, что молчать можно не только, когда нечего сказать, но и когда есть слишком много чего сказать.
– Вздохнул Артём.

– И от этого слишком много, теряется уверенность в необходимости это говорить, ведь истина, она всегда немногословна.
– Подвела черту коза.

Они замолчали. Просто сидели рядом на лавочке, в автобусной остановке и молчали наблюдая за медленно прячущимся в деревьях солнцем.

– Интересно, а где теперь, эти Коля и Вера?
– Спросил нарушая тишину Артём.

– Вера в Москве, окончила институт, у нее хорошая работа, любимый и любящий муж, детишки.
– Словно точно это зная ответила коза.

– А может она вообще живет где-нибудь на Кипре?

– Вполне возможно.
– Кивнула коза.
– Домохозяйка, воспитывает детей, а муж какой-нибудь крупный бизнесмен, который гуляет от нее во все стороны и прилетая ее проведать, раз в квартал, дарит бриллианты.

– А она опустилась, за собой не следит, диет не соблюдает, располнела и по ночам ревет в подушку, вспоминая шекспировские страсти кипевшие в Богом забытом населенном пункте.
– Понуро сообщил Артём.

– А Коля?
– Тут же спросила коза.

– Коля наверняка спился и умер от цирроза печени, или спивается, работая пастухом на какого-нибудь захудалого фермера.

– Или подался в бандиты, не зря же он «Колян», и был банально застрелен на пустыре в один из лихих девяностых годов.
– Предположила коза. Они снова замолчали, глядя в никуда.

Что-то упало на крышу остановки, легко бухнув. Коза посмотрела вверх и тут же кивком морды обратила внимание Артёма на надпись на потолке: «…а сосет х** лучше всех!» Начало надписи отвалилось вместе с куском краски, скрыв, кто же так виртуозно сосет, что удостоился места на одной из стен истории.

– Под таинственного «на А заканчивается» подходит и Верка и Катюха.
– Сказал Артём.

– И даже Колька и Серега.
– Усмехнулась коза.

– Сергея с Катей учитывать не хочу. Хочу верить, что у них все хорошо.

– Не знать?
– Уточнила коза.

– Знать не интересно, верить или догадываться - другое дело.
– Артём зашлепал по бокам в поисках сигарет, наткнулся на голые будра и огорченно вздохнул.

– Колян, бегающий с краской за самогоном и застреленный где-то на пустырях бандитских разборок в предложенную схему у меня не вписывается.
– Вздохнула коза достала из воздуха сигарету и протянула Артёму.

– Остается Верка.
– Пожал плечами Артём без удивления принимая уже дымящуюся сигарету.
– И, что прискорбно, это

объясняет ранее оставленную по ее поводу надпись.

– А аккуратная, без ошибок, надпись авторучкой, про урода Коляна, вовсе не исключает возможность того, что она мастерица минета.
– Согласилась коза.

– Даже чем-то объясняет спокойствие надписи Веры, типа: да, виновата, но ты, Коля, урод.
– Усмехнулся Артём.

– Тогда чем недоволен Колян?
– Спросила коза.

– Застал с другом, далее банальная ревность, то есть жадность, она же, в данном случае, трусость.

– Вариант.
– Кивнула коза.

– А последняя надпись, про чудеса минета, получается, принадлежит некоему другу Коляна.

– Логично.
– Снова кивнула коза.

– Но все-таки, чем он недоволен?
– Шутливо возмутился Артём и засмеялся.

– Что за долбанная несправедливость!
– Поддержала коза.
– Почему, молодой человек, нагулявшийся до свадьбы, оценивается как хороший любовник и этим бахвалится, а лишившаяся до первой брачной ночи девственности девушка, уже «второй сорт» и имеет повод поплакаться мамке в юбку?!
– Артём удивленно посмотрел на козу, но та продолжала возмущаться не обращая на него ни малейшего внимания.
– Закоренелый патриархат! За мужчиной признается право, за женщиной лишь обязанность!
– Коза вскочила с лавочки и снова начала прохаживаться перед Артёмом как профессор на кафедре.
– Так ничего удивительного, что больше половины браков разваливаются! Только идиотке понравится на цепи сидеть! Цепных шавок и то иногда погулять пускают. А здесь получается, отношение хуже, чем к дворовым собакам! С рождения девочек привязывают к их плеве, шикая: «Ни-ни! Жди мужа! Жди любовь!».

– И что?
– Стараясь перебить, успокоить, расходившуюся козу спросил Артём.

– Что - что! Ждет!
– Зло бросила она.
– Потом появляется муж, через некоторое время ему становится скучно с данным «синим чулком», пусть и любимым, но «синим», и он начинает искать развлечений на стороне. Результат: брак разваливается, дети в неполных семьях, а судебные приставы носятся за алиментщиками!
– Коза опять неизвестно откуда вытащила сигарету, засунула ее в рот, потерла друг об друга передние копытца, от чего на одном из них тут же вспыхнул огонек, как на зажигалке, прикурила и продолжила зло пыхая дымом.
– Вон, на Сахалине и Курилах, чуть ли не до шестидесятых годов прошлого века простыни с постели после первой брачной ночи на заборы вывешивал - соседям хвастались!
– Коза сделала несколько глубоких затяжек от которых сигарета мгновенно кончилась. Сплюнула окурок и совсем уж зло закончила.
– Ничего удивительного, что японцы до сих пор от притязаний на Курилы отказываться не хотят.

– И в чем предложение? Отпускать?
– Спросил Артём.

– Ха! Ага, щаа-з!
– Завизжала коза, но тут же взяла верх над истерикой и продолжила уже спокойным голосом.
– Дилемма: относишься с уважением к чужому праву - лицемеришь себе. Говоришь «люблю», но запираешь частнособственническим замком - лицемеришь наружу.

– А убрать лицемерие?
– Спросил Артём.

– Тут же получишь упрек: сухарь и тебе на меня наплевать.

– Евбулид отдыхает!
– Засмеялся Артём.
– Бесконечно оригинальное разрешение «парадокса лжеца», практически «третья дверь»!