Дурак космического масштаба
Шрифт:
Энрихе выждал положенное время, убедился, что алайцы мертвы, вышел в коридор и, кивнув охраннику, отправился собирать вещи. На лице его не отражалось ничего, кроме усталости.
Когда-то домов камня было девять. Они символизировали девять энергий этого мира, девять его цветов.
Дома Аметиста и Сапфира, ныне процветающие. Дома Оникса и Ильмариина, зелёного камня, добываемого на Итрее, планете четырёх солнц, ныне отодвинутые более сильными, но сохранившие чистоту крови Истока. Дом Обсидиана, остатки которого смешались с живущими
Энрихе сам не понимал, отчего всплыла в его памяти эта генеалогия, и почему генеологическое древо заслонило вдруг лицо Агескела Эйвори, сродного брата эрцога дома Нарьяграат. Ублюдка, вечно кривящего губы и возникающего в родовом зале Алдиваара как тень между вековых колонн из тэрранских склитов.
Тэрра была искусственной и искуснейше воссозданной копией некогда утерянной Земли. Геологи и инженеры спланировали её до мелочей по старинным картам. На ней было пять континентов, названных в честь земных — Акрика, Америа, Эвроза, Азиа и Арктида. Родовое поместье дома Нарьяграат было, как и на Земле, расположено на самом благоприятном по климату континенте — Арктиде. Вечнозеленые леса, шипение гейзеров, воздух, пьянящий и влажный. И черные глаза Хелеки Эславэ… Здесь, на Тэрре, он впервые увидел её. Сердце опять проснулось. Как некстати.
И тут же кто-то выразил желание войти.
Оказалось, медик. Хаго явился спустя пару минут после него, едва разошлись. Сейчас начнётся…
Энрихе не собирался объяснять своё поведение, но хоть что-то говорить всё же придётся… Или — просто промолчать?
Они встретились глазами. У капитана были зелёные с золотыми искрами глаза. Энрихе показалось вдруг, что зелень в них та же, что и на лицах убитых алайцев. "Все мы смертны, и так будет со всеми", написано в родовом зале на Тэрре, в доме Нарьяграат, кровавых эрцогов, наследников утраченной императорской крови…
И тогда Энрихе вспомнил, ГДЕ он видел выгравированный на "Каменном вороне" девиз — "И так будет!" Это и был девиз дома Нарьяграат. В старой, позабытой уже огласовке.
Перед глазами иннеркрайта вспыхнула молния, он покачнулся…
— Вот псих, — сказал, подхватывая его, капитан. — Сразу надо было тебя изолировать. Мне ещё в коридоре твоя морда лица не понравилась.
Он деловито выругался, переводя Энрихе в горизонтальное положение и нажимая подбородком на спецбраслет.
— Куда я попал? Навигаторская? Медиков в двадцать четвёртую. Бегом!
— Нервное истощение, — констатировал медик. — Да и контакт с вирусом даром не прошёл. Если иммунитета изначально нет, то даже после вакцинации остаются кластеры вируса, встроенные в ДНК.
Вошёл Колин. Он был закрыт эмоционально настолько плотно, что я смотрел на него и не узнавал.
— Готовьте капсулу для транспортировки, — сказал он медику.
Я покачал головой.
— Он даже отца не увидит. Не успел ему сказать.
— Зато отец увидит его. Иди, встречай. Эрцог, похоже, один, чего я за ним раньше не замечал.
— Он нам так доверяет, или дело настолько плохо?
— Думаю, плохо.
Колин был внешне спокоен, но меня это не обнадёживало. От него не дождёшься открытых реакций. Сказал плохо — значит, так и есть.
Я быстро пошёл по коридору по направлению к ангару. Если Локьё — один, то дежурного за ним не пошлёшь, это будет уже даже не хамство… А что, интересно?
Набрал на браслете Млича:
— Ивэн, ты шлюз уже дал?
— А что, проблемы с "гостем"?
— Да нет, опаздываю. Он вышел уже?
— У входа в ангар стоит.
— Абэ то да хэрбэ!
— Давно по экзотиански ругаться начал? — усмехнулся навигатор.
— С Къясны.
— Я тебе видео перегрузил. Вон он, видишь?
На экранчике браслета длинная фигура эрцога согнулась возле огромного ящика. А откуда у нас в ангаре такой ящичек? Почему я не в курсе?
Открыл дверь и первое, что увидел — торчащую из не заваренного железного саркофага худую зелёную ногу со скрюченными пальцами. Это были, видимо, предполагаемые "останки Рико" (вперемешку с алайскими).
— Нельзя их вместе, — задумчиво сказал Локьё, взирающий на ногу без видимой брезгливости. Он стоял, уставившись в саркофаг. Рядом с ним висел в воздухе багаж. — Не было здесь алайцев по официальным приказам. Скажи, чтобы готовили другую коробку, эта — не пойдёт.
— Сейчас распоряжусь, — я потянулся к браслету. — Ты совсем один?
— Даже шлюпку отослал. Официально — я убит горем и никого не принимаю. А вот неофициально у меня есть к вам, комбинаторам, несколько вопросов, к обоим, — эрцог нехорошо улыбнулся.
— Только ко мне. У твоего сына сильное нервное истощение и последствия контакта с борусами. Боюсь, он не в состоянии отвечать.
— Сын?
— А что, уже нет? — на этот раз я дерзил вполне сознательно.
Но эрцог только хмыкнул.
— А ты знаешь, "защитничек", — сказал он, разглядывая скрюченные зелёные пальцы, — что обвинили в произошедшем одного Рико. Тебя — даже и не заметили… Именно он, по версии нашего военного совета, уничтожил заводы на Плайте, он… — эрцог отвёл взгляд от саркофага, уставился на меня и рыкнул. — Так что убери эту зелень! Только алайцев мне сейчас не хватает!
Он брезгливо отряхнул руки, словно касался изуродованных человеческих останков не только глазами.
— Марш в капитанскую! Или где вы там обычно… — и опять оборвал сам себя на полуслове. Однако на убитого горем был не похож. На озабоченного, скорее.
Мы двинулись по коридору. Багаж эрцога тащился следом.
— Лорд Джастин — здесь? — буркнул Локьё.
Я растерялся. Потом вспомнил: Колин сказал, что правительственная комиссия всё-таки будет, а с нею, видимо, и инспектор.