Дураки, дороги и другие особенности национального вождения
Шрифт:
После большой Франции через лоскутную Европу ехать лучше всего под «Битлз». Не знаешь толком, где находишься, то ли в Бельгии, Дании, Голландии, то ли в Нидерландах, или задел кусочек Германии, но душа поет такие же потрясающие песни – все-таки это дорога домой! На север, на север, на север! Далеко позади парилка тропиков, опостылевшие пальмы, опостылевшее солнце с утра до вечера и «крокодилы» – crossing. Из багажника извлечены куртка и свитер. Вместо кондиционера работает печка. Класс!
Весь Париж был в тумане. С Эйфелевой башни, куда я забрался, дабы исполнить свою школьную мечту – выпить чашечку кофе над Парижем, – видна была вовсе не Триумфальная арка, а только моя чашечка кофе – молоко вокруг. Но я и так знал, что Париж прекрасен.
Наконец я ворвался в Брюссель. Сначала он показался мне скучноватым. Даже фабрично-железнодорожным. Не особо ухоженным. Не особо зеленым. Но когда я вышел на Гранд Пляс! Здесь душа замирает, уходить не хочется.
В любой город легко въехать.
От Брюсселя до Гамбурга всего 570 километров по прекрасной дороге. Но как же много этих дорог! Именно в этих краях – Брюссель, Антверпен, Роттердам, Амстердам – самая густая сеть автодорог в мире. И я это почувствовал на собственной шкуре. И на «спектровской». Я эти 500 с лишним километров до Гамбурга, когда наконец нашел автобан А-1, просвистел за 5 часов. А всего в тот день от Брюсселя до Гамбурга я проехал 900 километров за 13 часов. Остальные 8 часов – 330 километров – плутал! К тому же я ехал один, без штурмана. Смотреть на карту во время движения на автобане трудно. Остановиться тоже трудно. И потом – названия населенок на немецкой карте и голландской дороге не всегда совпадают. Да и моя немецкая карта Европы с масштабом «в 1 сантиметре 30 километров» оказалась неподходящей. Пока я не нашел на голландской заправке голландский атлас с масштабом «в 1 сантиметре 3 километра», я был в отчаянии, не знал, где нахожусь, куда ехать. Небо все в тучах – найти даже не дорогу, их здесь много, а просто направление на север и восток, куда мне надо было, – невозможно. Как бы помог здесь простой компас! Совет вам всем: возите, в Европе по крайней мере, элементарный компас в машине. В России он не понадобится: выехал на дорогу – она одна на сотни километров, а в Европе!.. Заехав в любой город, смотрите по карте, куда вам надо: на север, юг, юго-восток. Идите по компасу из города, переезжая с дороги на дорогу в заданном направлении, – обязательно попадете хотя бы на одну магистраль из многих, что ведут в нужную сторону. А дальше – с магистрали на магистраль. И все дела.
О немецких дорогах сегодня только школьник не знает, что по ним несутся как сумасшедшие, ограничений, мол, нет. Но они есть. По всей Германии: в населенках – 50 км в час, на автобанах – 130 км в час. Есть автострады и без ограничения скорости. Там в среднем поток идет 150 – 160 км в час. Многие под 200 км в час. Аварий, однако, не видел. Во Франции, Испании, Португалии – ни одной. В Америке – целых шесть. Но я и проехал в ней расстояние в три раза большее, чем во всех этих трех странах, вместе взятых. Зато интенсивность автомобильного потока везде примерно одинакова.
И на месте аборигенов-аналитиков я бы количество аварий на автобанах каждой страны поделил на их протяженность и сравнил бы цифры: мне кажется, «медленные» хайвеи и фривеи США, находящиеся под пристальным надзором полиции, дают больше смертей, чем «скоростные» автобаны Германии. Где тут окажется и «скоростная», и строгая к скорости Франция? – вопрос. Насколько я помню мировую статистику смертей, в США цифры гораздо выше, чем в Европе. А почему – вы задумывались, господа американские специалисты? Дарю вам эту идею: повысьте скорость на своих прекрасных дорогах, и количество смертей на них снизится, вот увидите – водители перестанут засыпать.
В Гамбурге меня ждет Ярик – Ярослав, он тут живет. И еще он «живет» на сайте avtolikbez.ru с момента его основания, он старожил и сайта «Авторадио». Ярик и распишется за Гамбург на флаге. И еще получит в подарок мою «Автоэнциклопедию», с автографом естественно.
Но это будет утром. А сейчас кончается ночь, которую я потратил на этот текст, его озвучку и перекачку звука и фоток в Москву. Через минуты позвонят «Мурзилки» и радостными голосами спросят, где я и как дела. А я радостно отвечу, что я в Гамбурге, да, немного поплутал. И дам советы, как не плутать. А потом лягу спать. Всего на пару часов. Проснусь и опять поеду дальше. Домой.
...Снег я увидел в Швеции. На шоссе он лежал на обочинах и в лесу, а в Стокгольме сугробы остались только на парковочных местах. Почти все автомобили Стокгольма трещат по асфальту шипами. А в Германии шипы запрещены. Сколько же раз за кругосветку я видел снег?
Первый раз – за Байкалом, в середине сентября. Его крупные хлопья не мешали нам с Женей Калугиным наслаждаться копченым, горячим омулем – мы поедали его вместе со снежинками. Второй раз – в Америке, в Колорадо, проезжая цепочку горнолыжных курортов: плюс 16 – и снег! Белый-белый! В Швеции, в Стокгольме – в третий раз увидел снег. И видно, уже не расстаться нам – до весны. Потому что Финляндия, мне сказали, занесена, машины на границе стоят, Россия занесена, гололед. А у меня шины – европейская «всесезонка» «Амтел» плюс коробка-автомат. Доедем? Постараемся, куда ж деваться?
Ярослав из Гамбурга и его Катя показали мне город. Было нежарко, ветер. Первое, о чем я подумал в центре Гамбурга: чем севернее европейский город, тем меньше в нем «афроамериканцев». Оно и
А вот Копенгаген!.. Больше всего меня поразила в Копенгагене... постель в моем номере гостиницы! Такой неги и кайфа от сна я за всю свою жизнь не испытывал. Я утонул в пухе никакой, а проснулся заряженным на вторую кругосветку. Бульвар Христиана Андерсена я проезжал, о нем не зная. И вдруг – увидел Его, бронзового, в позеленевшем от времени и дождей плаще. Без постамента, чуть ли не вровень с прохожими. Великий сказочник смотрел почему-то в сторону от площади, на которой его поставили, но – вдоль бульвара своего имени. А на площади бронзовели сказочные фигуры драконов. Не помню, чтобы Ганс Христиан писал о драконах, но они лишними здесь не казались. Потому что вся площадь была сказочной. Да и город Копенгаген – с медными позеленевшими шпилями, кровлями, распахнутыми ставнями аккуратных домиков, за окнами которых ожидаешь увидеть бабушку в накрахмаленном чепце, поджидающую по утрам усатого, доброго молочника из рекламы «Милки Уэй»...
В Швецию я приехал по мосту. Через залив Балтийского моря. Увидев его темные воды под серым небом, я не сдержался: «Привет, тебе, Балтика!» Ведь это – российское море. Мост был очень красивым и длинным – километров семь. Но я столько уже повидал фантастических мостов в Америке, что этот мост даже не сфотографировал. Привет тебе, Балтика! Привет и тебе, Швеция. Она встретила меня тем, чего я никогда в своей жизни не видел – стрелки спидометров всех шведских машин стоят точно на той цифре, которая определена максимальной: 110 км в час! И ни йотой больше. Езда по Швеции спокойна: здесь трудно заблудиться, дорог мало, легко ехать без штурмана. Пейзаж – равнинный, зеленый, с аккуратными хуторками, коровками, полями. Иногда – леса. Но чистенькие, не буреломные, как у нас. На въезде в города и городки – заводские корпуса, промышленные ангары, склады. Они все, словно вчера построены, чистенькие, с иголочки. Видел я и завод со стеклянными стенами – его внутренности, кипящие работой и движением, завораживают куда сильнее любого реалити-шоу «За стеклом».
А Стокгольм!.. Он великолепен. Четырехэтажный королевский дворец скромен, словно солдатские казармы. И если бы не штандарт Карла XVI Густава над этим скромным строением, то здание любой гостиницы в его окрестностях я бы скорее принял за королевский дворец. Если штандарт поднят – король во дворце, он работает. Если приспущен – короля нет. А вот стокгольмский Концертный зал, где вручают Нобелевские премии. А в этой величественной гостинице селят ее лауреатов.
Юрка Гурман с охотой мне показывает Стокгольм. Юрка Гурман – прекрасный поэт, переводчик, кормивший в СССР семью извозом на стареньком «жигуленке»! Ну – неудачник! Тот Юрка, с которым мы учились в Литинституте и которого я не видел 19 лет, с тех пор как он с семьей уехал в Швецию, показывает мне свой Стокгольм! А я вспоминаю, как он пригласил меня, обозревателя «Комсомолки», в еще советском, кагэбэшном восемьдесят седьмом году на проводы: «Ты приедешь, не испугаешься?» Мы оба с ним знали, что все, кто провожает эмигрантов, у органов на заметке. Я приехал. Помню, как он провожал меня к ночному троллейбусу: мы стояли пьяные под мокрым мартовским снегом и обнимались. И я говорил ему с укором, что вот он уезжает вместо того, чтобы бороться. За очередное светлое будущее. Но через пару лет после его отъезда и я бороться с российской действительностью устал. С бэтээрами, стоящими по ночам в Москве на площадях. С абсолютно пустыми прилавками. А главное – с беззастенчивым, наглым враньем со всех экранов. С коррупцией. И провожая меня в очередное путешествие по миру на океанском контейнеровозе, отчаявшаяся жена сказала: «Если сможешь – останься. Только нас потом вытащи». Мы шли через полмира, и перед каждой цивильной страной я готовился к тому, чтобы на судно не вернуться. Но... страны оставались позади, а я все не решался. И вдруг! Где-то около экватора в радиорубке сквозь треск иноязычных звуков в эфире я услышал на русском: «...вел передачу Юрий Гурман, „Радио Швеции“». И я возликовал! И отправил ему тогда из Сингапура письмо: «Христа ради, забери нас из России!» Он откликнулся, предложил вариант. Ну, не сложилось... С той поры прошло 19 лет. Я сейчас возвращаюсь из кругосветки. Юрка, наверное, стал шведом.
Он подъехал через минуту на «БМВ», и мы крепко обнялись: такой же лохматый, с такой же почти бородой, как и 19 лет назад. Только весь седой. И он – счастлив! Не неудачник, я увидел это сразу. Мне не надо было смотреть его дом, его машины. Его жену Марину. Его четверо уже взрослых детей пустили корни по всему миру. Они говорят на трех языках, как на собственном. И примечательно, что все они, даже родившиеся в Швеции, говорят по-русски без малейшего акцента. А вот, к примеру, дети, родившиеся в русских семьях в США, по-русски не говорят. Не хотят. Знаешь, Юрка, стоило уезжать! А мне – не стоило. Потому что я – счастлив. А счастье – это в первую очередь точное попадание в свою судьбу. И слава богу, что все так сложилось.