Душа моя - элизиум теней
Шрифт:
такими друзьями.
Лето 1940 года я очень приятно провела с Олей и ее дочкой Наташей в удивительно
красивой и живописной местности на полдороге в Москву. Колхоз, в котором мы жили, называется «Новое Почвино» . Таких прекрасных полей ржи и пшеницы в человеческий
рост я нигде не встречала. Кругом леса, а как благоухает трава, похожая на пестрый, роскошный ковер. И климат там другой, нет нашей ленинградской сырости и холодных
вечеров.
печке пироги и ватрушки. Милый гостеприимный уют исходил от соседней с нами дачи, где жила Олина подруга по гимназии Лидия Орестовна с мужем проф. Ипатьевым и
двумя дочушками . Перед отъездом я получила заказ на осенний урок итальянского языка, порядком мною забытого. В лесу, недалеко от нашей дачи я нашла пень со спинкой вроде
кресла. Много часов провела я на этом пне, штудируя итальянский учебник. Усвоение
новых иностранных языков, изучаемых на склоне лет, совершалось мною с прежней
быстротой, но знания задерживались ненадолго, быстро испарялись.
«Новое Почвино» находится в нескольких километрах от полустанка. Поезд на этом
полустанке стоит одну минуту. Высаживаться очень трудно, а о посадке на обратном пути
у меня сохранились просто тяжелые воспоминания. Мы приехали на лошади к утреннему
поезду, но не попали. Целый день томились в маленькой комнатке для пассажиров.
Прихода вечернего поезда мы ждали на платформе под проливным дождем. Волновались
ужасно. Где проведем ночь, если не попадем? Кроме всего прочего, Олечка опоздает на
работу. Нам посоветовали брать штурмом вагон, из которого выходят пассажиры. Но в
какое мы пришли отчаяние, когда, выпустив трех приехавших, кондукторша захлопнула
дверь, крикнув нам: «Мест нет, уходите со ступенек». Тогда моя 11летняя внучка Наташа, которая уже в то время отличалась находчивостью и предприимчивостью, стала громко
плакать, просто вопить на весь полустанок. Начальник станции, не понимая, в чем дело, замедлил с отправкой поезда. Кондукторша, крепко обругав Наташу, открыла дверь и
впустила нас. В вагоне были свободные места. Мы сели и были так счастливы, что ни
слова упрека не сказали бессовестной кондукторше.
73
Последние месяцы 1939 года и первые месяцы 1940 года мы пережили небольшую войну с
финнами, которые неожиданно напали на нас. Это была предвестница большой мировой
войны, которая уже разгоралась в Европе. Хотя и ненадолго, мы впервые познакомились с
такими
позором. И эту войну мы выиграли с большими для нас преимуществами. Кроме войны,
эта зима ознаменовалась еще невероятной для нашей местности стужей. Говорили, что
такие морозы (около 45 градусов) были в нашей местности сто лет тому назад и еще
раньше, во время нашествия Наполеона. В окрестностях Ленинграда погибла масса
фруктовых деревьев.
Переезд из организованного, установившегося быта нашей семьи в отдельную комнату
привел меня к полному самообслуживанию. Раньше, бывало, встанешь утром, у няни уже
готова горячая вода для мытья, на стол подается горячий кофе, и так целый день все для
тебя готово, все сделано. В таком баловстве прошла вся жизнь, а в 56 лет все коренным
образом изменилось.
Понятно, что я старалась всеми способами снять с себя тяготы жизни. Обедать я стала в
вегетарианской столовой, и это пришлось мне очень по вкусу, а главное, упрощался
вопрос хозяйства. Я совершенно отменила отопление моей, правда, по природе своей
очень теплой комнаты. «Доставать дрова, топить печку ни за что не стану». И так я
прожила в холоде лет 78. Посередине комнаты у меня стояла электрическая плитка,
которуя я потом дополнила рефлектором, благо тогда не было лимита на электричество.
Как меня ни уговаривали окружающие топить печку, я упрямо стояла на своем. Ну, а когда
зимой 19391940 гг. начались лютые морозы, я сбежала к Оленьке, которая жила на
Советской, близко около меня. Переночевала две ночи, меня потянуло домой, вернулась в
свою совершенно замороженную комнату с заиндевевшими окнами, включила рефлектор,
но это мало помогло. Утром я проснулась с температурой, получила глубокий бронхит.
Оля перевезла меня к Нине, где я пробыла до полного выздоровления. С тех пор я стала
заботиться о дровах и топить печку. Полюбила тепло, нахожу уют в топящейся печке и в
потрескивании дров.
20 января 1941 г. появился на свет мой внук Андрюша Черкасов, дорогой мальчик, озаривший светлым, теплым лучом всю мою жизнь. Удивительно, как первые три года,
проведенные в непрестанном общении с только что родившимся существом, делают его
навсегда близким и дорогим. Как радостно переживается первый сознательный лепет,
первый шаг ребенка. Мне кажется, что и родство тут не играет большой роли. Когда я
впервые увидала Андрюшу в колыбельке, я была поражена его миловидностью, так