Душа-потемки
Шрифт:
– А она ничего не говорила вам? – спросил Гущин.
– Августа? Мне?
Интонация!
Что-то возникло и мигом исчезло, что-то промелькнуло в этой скрипучей, как рассохшееся от времени дерево, интонации… что-то такое, отчего Катя невольно подумала: а не задушила ли сама Сорокина в ту мартовскую ночь или в тот мартовский день восьмидесятого старую балерину в ее же собственной постели?
Глава 47
НАВЕРХ
На
Покинув квартиру на пятом этаже, они снова спустились на улицу, прошли через двор, и вот она – дверь соседнего подъезда, а за ней та, другая дверь, ведущая вниз, в темноту.
Летняя ночь уже опустилась на город. Здесь, во дворе, не слышен был даже шум транспорта.
Внимание Гущина внезапно привлек домофон подъезда.
– Странно, сломан, – он посветил фонарем на панель. – В таком доме – чтобы сломали и не починили сразу?
– Что ж, продолжим, – сказал Елистратов. – На этот раз спускаемся туда втроем. Вы, – он обернулся к подчиненным, – страхуете нас наверху у входа, постараемся держать с вами связь, если, конечно, опять внизу все не заглохнет. Ну будем надеяться… Вроде идти тут совсем недалеко, если только найдем… то, что ищем.
Катя на этот раз не стала спрашивать: что мы ищем? Стена Замоскворецкого универмага – вот она, напротив, за тополями.
– Дверью этой точно кто-то совсем недавно пользовался, – сказал Гущин, снова оглядывая потайную дверь в «бомбоубежище». – Тут когда-то всю стену целиком заштукатурили, а теперь штукатурку отбили. Кто-то спускался отсюда… А вот куда шел? Один выход мы установили, сейчас задача найти другой – главный для нас.
Не через стены же он там проходит…
Когда все заперто и сдано на охрану…
Катя спускалась по винтовой лестнице, старалась изо всех сил, чтобы голова не закружилась. И ничего в том особенного нет, подумаешь – лестница…
– Видишь, оно все как, – шепнул ей Гущин. – Подъехать под землей сюда можно было тайком на машине. И все тут связано в округе – казармы, а там командный пункт был, потом Гознак, это вот гнездо – муравейник для красных командармов и их семей… так, может, и в мосторг ход имелся… чтобы глаза пролетариату, который в очередях маялся, не мозолить…
И снова достигли бетонного дна подземелья.
– Сюда, – уверенно скомандовал Гущин, увлекая их в темный боковой проход.
– Мы отсюда шли, там дорога, – возразил Елистратов, светя фонарем.
– Правильно, поэтому нам сюда, тут каких-то тридцать-пятьдесят метров!
Шли молча, неожиданно проход сузился и раздвоился.
– Нет, это что-то другое, мы тут не проходили, – Гущин снова было полез за своими кальками, потом только рукой махнул. – Так, если выдерживать направление,
Повернули, шли в темноте в тесном проходе. Сверху начало капать. И внезапно путь преградила глухая кирпичная стена – тупик.
Повернули назад, дошли до развилки.
– Ладно, сейчас проверим и тот туннель, – скомандовал Гущин уже не слишком уверенно, – тут всего-то сотня метров!
До универмага? Но это там, наверху, где ночь, звезды и луна. Катя посмотрела вверх, водя фонариком. А здесь только бетон и кирпич. Лишь сейчас она ощутила, что смертельно устала. Сколько времени вообще?
Гущин и Елистратов углублялись в темноту, уже ожесточенно о чем-то споря. Голоса все глуше… Катя прислонилась к стене. Отсюда хотя бы можно быстро вернуться к винтовой лестнице и подняться. Она снова направила фонарик на стены. Если действительно это так близко отсюда, то…
Трещины, выкрошенный временем кирпич… а там что? Катя подошла ближе и…
На кирпичах – еле различимый знак-указатель: стрела, нарисованная белым мелом, полустершаяся от времени, сырости и…
– Ой, идите сюда! – закричала Катя. – Я, кажется, нашла!
Стрелка указывала в темноту. Подошли Гущин и Елистратов, их мощные фонари осветили стену, и сразу стал виден еще один указатель мелком – прямо и направо.
Совсем рядом с винтовой лестницей, почти впритык!
– Тут ниша, смотрите! – Елистратов шагнул в темноту. – А здесь что у нас? Батюшки-светы… вот это уже интересно.
Из стены торчал пожарный вентиль. Вроде как самый обычный пожарный вентиль – кольцо, только очень крупного размера.
Елистратов, сунув фонарь Кате, повернул его по часовой стрелке и…
В стене открылся проход… нет, это сначала Кате так показалось – от неожиданности, от темноты, это было что-то совсем другое, не проход, а…
– Черт, да это подъемник! – воскликнул Гущин, – лифт!
То, что открылось их взору, походило на кабину – внутри все отделано панелями из дуба, наверху – плафон, но свет не зажегся.
– Электричества здесь нет, тут ничего не работает, – Гущин постучал по обшивке.
Елистратов светил фонарем.
– Электричество тут и не нужно, простейший механизм… подъемник на противовесах. Так, я сейчас туда войду.
И, не слушая их возражений, начальник отдела убийств МУРа шагнул в этот темный «шкаф».
Крак – что-то щелкнуло, потом загудело, загудело, двери так и остались открытыми, а лифт начал медленно подниматься, и вот уже голова Елистратова скрылась в каменном мешке, а потом туловище и ноги.
И только темная зияющая узкая шахта.
Катя и Гущин ждали. Сколько прошло времени, никто из них не знал, – возможно, минута, а может, и целая вечность.
Затем снова что-то загудело, и лифт начал медленно опускаться.