Душа убийцы (сборник)
Шрифт:
Он сделал прыжок в сторону и как-то по собачьи подвигал ступнями, готовясь.
— Ну ты, чокнутый! — скрипучий смех оборвался, гвоздь был выдернут из доски. — Так я встал!
И я вдруг увидел, как он взглядом нащупал булыгу. Гладкий камень, килограммов под шесть, и для обхвата
удобен.
Что-то притянуло и мой взгляд, что-то напомнило о себе: краскопульт! Ах, кто его вбил под железную дверь?
Впрочем — чушь, напрасная подстраховка: все равно я не смогу метнуть его в Стаса! А если метлу — хоть с полуметра! — не сумело попасть.
Но Стас
И я сказал без напора. Не сказал — бормотнул для порядка:
— Врезал бы я тебе… Да неохота мараться!
Однако даже эту пустячную фразу сказал я напрасно! Как он кинулся, как ловко нагнулся за камнем! С какой ненавистью уставился на меня, как непреклонно пошел, сузив ямочки на щеках! Не друг был перед ним — мразь, гнойный нарыв! И руки у меня опустились.
Он шел на меня, и я тут же представил, как он вобьет в грудь кулак (если не камень), как грудная клетка гулко откликнется, и как ни один мой мускул не шевельнется, чтобы ответно ударить.
Но тут услыхал. Дальний рокот мотора. И что-то влилось в меня. Не стронувшись с места, как сделал шаг навстречу. И Стас это почувствовал, замер. А рокот слышался громче. Однако Стас, думаю, был слишком втравлен в предстоящую драку, в общем, он снова пошел.
И я промолчал. Только он повел левой рукой для обмана (а камень-то в правой!), как Афродита выскочила на гребень холма, и… И Стас опять отведал прелесть полета!
… — Ну хорошо, хорошо, — похохатывал он, смущенно и тайно массируя шею, — пусть там, за холмом, никто не дежурил, пусть неким мистическим способом она самостоятельно развернулась, в конце концов, я не спорю: это нормальная техника, но именно техника, именно Это! В лучшем случае самоуправляемый робот!
— Я дам тебе денег! — он продолжал. — Сойдемся в цене!
И я снова пе спорил. Он и сам понимал, что предложение денег нелепо. Афродита заменила мне Стеллу — какие тут деньги!
И я не слушал его. Этот камень не давал мне покоя. Что толку в его запоздалых признаниях Афродите, если секунды назад он поднимал на меня камень! Надо было бы взять его за грудки, как куклу, поднять и, глядя в глава, объясниться.
Но тут Афродита, словно проснувшись, плавно тронулась с места и покатила к воротам.
— Ах, так! — и Стас, словно очнувшись, вскочил и рванулся за ней. Она въехала в мастерскую — он следом за ней.
Я не вмешивался: пусть! Крики, ругательства Стаса, ответные взрывы мотора, чем дальше — тем яростней. И все более грозно звучали ответы, а что кричал Стас!
На какое-то время затихло. И вдруг — точно выстрел из пушки! Гром, затем — тишина. С громом они вынеслись быстрее торпеды и мгновенно истаяли в тишине.
Однако не успел я успокоиться, как сзади послышался нарастающий вой. Еле успел вскочить, едва успел увернуться, как мимо пронеслась Афродита. На ней …
Нет, об этом надо с отдельной строки!
На ней восседал Стас. В алых доспехах, величавый и важный. Торжествуя, он выкликивал: «Нырав-ноитех —
— Ник-ах-лы -…
— Умерь скорость! — с досадой кричу. Неужели она покорилась? Нет, неужели? Я стал расстегивать рукав кожанки, чтобы взглянуть на часы, но сзади послышался новый шум — они исхитрились совершить полный круг!
— Ста-ба-жа-ют-да-а-ба-жа-ют! — доносится до меня, и они исчезают.
Нет, скорость такая невероятна! Спешно я занялся вычислением, но не успел: треск мотоцикла раздался снова внизу.
— Сбавляя газ! — ору что есть силы. — Двигатель разнесет!
Но их уже нет.
Кричать кто-либо бесполезно. Я и пляшу на холме, и свищу — все не впрок, и слышится будто бой барабанов, и визги труб, грохот медных тарелок, и, сопровождаемый этим музыкальным фейерверком, крутится вихрь.
Изловчившись вращать голову соответственно этому вихрю, я наблюдаю не только контур движения, но различаю и гримасы и даже оттенки гримас на лице Стаса. Вот рот распахнут. «Стальная рука!» — угадываю смысл восклицания, они исчезают. «Стальная нога!» — улавливаю на новом витке. Умчались. «Гибкий хлыст!» — их снова нет.
А что Афродита? Молнии освещают ее, восторгом светится фара.
У меня кружится голова. Бессильно опускаюсь на траву.
Ах ты, зараза! — шепчу, потрясенный изменой, изнемогая от слабости. — Да будь же все проклято!
В тот же миг, тормознув передним колесом, она принимает вертикальную стойку задком вверх. Взлетает и холосто вращается в воздухе заднее колесо, спицы блестят, в то время как Стас летит кувырком через руль. Сама же красавица опускается и, слегка виляя ладным задком плывет в мастерскую.
— Нормальная техника! — крякает Стас. — Забираю ее! — И отключается.
А у меня кружится готова. Боком сползаю с пригорка, кручу вентиль, подставляю затылок под струю прохладной воды.
Когда подошла Стелла (уж не она ли была за холмом?), мы представляли жалкое зрелище. С волос по лицу моему растекались ручьи, Стас вообще не вставал, так и валялся в грязи. Стелла смеялась.
— Чего ржешь? — мрачно приветствовал ее Стас.
— Я не ржу! — ответила Стелла и опять засмеялась.
— Что она, лошадь? — спросил я, отжимая свои длинные волосы.
— Что же ты скалишься?
Он, похоже, приложился весьма концентрированно. Разве было похоже на Стаса — пропускать небрежность подобных ответов.
— Я не скалюсь! — смеясь, сказала она и положила руку мне на плечо.
— Ты, похоже, приложился весьма коттцентрированно! — говорю ему. — Что она, тигр саблезубый, чтобы скалиться?
Стас вопросительно глянул — она не сняла свою ладошку с плеча. Я распрямил грудь. Он шевельнулся, скривился, схватился за бок. Перевалившись на четвереньки, встал на колени, игнорируя то, что вокруг была жидкая грязь. Опираясь на лапы, поднялся.