Душа Ужаса. Мозаика осколков души
Шрифт:
— Царстве?
— Именно. Он был рабом, царским псом, а потом сам стал царем по прихоти судьбы. Жестоким тираном, сердце которого, в конце концов, не выдержало и разбилось, сломав его. Деймос покинул свое царство. Более того, он не считает себя вампиром, а думает, что проклят богами.
— Он не сумасшедший? — с подозрением покосился на свою «находку» Димьен.
— Ничуть. Его разум более чем ясен, хотя не скажу, что для него это такое уж благо.
— Но он до сих пор не приходит
— Придет.
Словно в подтверждение слов Менестрес, Деймос открыл глаза, потом распахнул их широко-широко и снова попытался вскочить на ноги, и снова молодая женщина удержала его за плечи, проговорив:
— Ш-ш, не так резко.
— Кто вы? Я все-таки умер?
— Вовсе нет. Ты жив. Но после такого истощения лучше воздержаться от резких движений.
— Истощения? — переспросил Деймос, удивленно уставившись на свои руки. За исключением того, что они были мокрыми, ничего нового он не увидел.
— Да. Ты слишком много времени провел в пустыне под палящим солнцем. А нам это вредно.
— Нам? Кто вы? И где я нахожусь, если все-таки не умер?
— Не умер. Ты в моем доме, в оазисе Мат-Би. Я — Менестрес, а это мой телохранитель и друг — Димьен. С близнецами Руфусом и Раши ты еще познакомишься.
— Очень приятно, — без особого энтузиазма отозвался вампир. Похоже, то, что он не умер, его разочаровало. — Деймос.
— Я уже знаю. А теперь, Деймос, заканчивай с омовением. Димьен тебе поможет и проводит в покои, где ты сможешь отдохнуть.
С этими словами Менестрес вышла. За время отсутствия у нее накопилось немало дел, в том числе неотложных. Да и караваном тоже нужно заняться.
Деймос быстро закончил мыться и покинул бассейн. Его лицо вновь приобрело замкнутое выражение, и Димьен, то и дело поглядывающй на него, даже не мог толком понять, что тот чувствует. Чтобы как-то разрядить обстановку, он сказал:
— Не беспокойся. Здесь тебе ничто не угрожает.
— Разве похоже, что я этого боюсь? — безразлично повел плечами Деймос.
— Хм… И что же тогда тебя так беспокоит?
— Неважно.
— Что ж, ладно, — Димьена было сложно вывести из себя. — Идем, я одолжу тебе кое-что из своей одежды.
— Зачем?
— Ты привык ходить голым? — удивленно изогнул бровь вампир.
— Нет, зачем так заботиться?
— Мы своих не бросаем. Если Дитя Ночи нуждается в помощи, мы окажем ее.
— Дети Ночи? Кто это? — у Деймоса едва-едва забрезжил интерес к происходящему.
— Ты не знаешь?
— Нет.
— Дети Ночи, ламии, вампиры — это все мы. Не люди, а те, кто охотится в ночи. Ты такой же, как мы.
Деймос покачал головой, но сложно сказать, то ли он не согласился с оппонентом, то ли просто выражал досаду или безразличие.
Дальше
Теперь, когда вампир принял нормальный облик и больше не походил на головешку, он казался очень опасным. Но при этом каким-то опустошенным. Безразличным ко всему.
Оставив свою «находку» отдыхать, Димьен пошел разыскивать госпожу.
Глава 2
Менестрес с величайшей бережностью раскладывала привезенные свитки, но, хоть и стояла спиной к двери, безошибочно узнала вошедшего:
— Проходи, Димьен. Как там наш гость?
— Он странен и опасен, как мне кажется.
— Соглашусь, но не совсем. Опасен он, прежде всего, для самого себя.
— А так не скажешь…
— Он был могучим воином. Настолько сильным и беспощадным, что это вошло в легенды, но жизнь сделала его тираном, а вовсе не он сам этого хотел, поэтому и испытывает сейчас к себе такое отвращением.
— Хм. Это предсказуемо. Но вот еще что странно… он не знает о Детях Ночи и не отождествляет себя с ними. Как такое возможно?
— Изредка такое случается. Древнейшие из нас уходили в мир людей и раньше, до уничтожения королевства. Кто-то сливался с людьми, но были и такие, что возомнили себя богами или их жрецами. Боги, бывало, принимали нас.
— Это как-то относится к Деймосу?
— Безусловно. Одно его имя говорит о многом.
— Кажется, так звали одного из спутников Ареса, бога войны, в Элладе?
— Именно. Фобос и Деймос. Страх и Ужас.
— Его назвали в честь этого спутника?
— Нет. Он послужил прототипом. И там, где почитают Деймоса, фактически, почитают его.
— Ничего себе. И он принимал поклонение?
— Относительно. Насколько я поняла, он просто считал себя царем своих земель. А его особенности — что-то вроде божественного дара или проклятия.
— Он не определился?
— Деймоса обратили против воли, до этого с детства воспитывая весьма своеобразным образом. Тот, кто сделал это с ним, считал даром, а он сам все больше склонялся к проклятию.
— Но зачем кто-то вот так вот самовольно обратил его?
— Не могу сказать точно. Кажется, ему нужен был идеальный воин, при этом рабски преданный своему господину. Но что-то пошло не так, случилось нечто весьма болезненное для Деймоса, и он сам стал царем.
— Удивительно! Прожить такую уйму лет и почти ничего не знать о себе, своих способностях! Да как он не сгорел сразу же на солнце?
— У него много силы, очень много. Кажется, он почти не делает различий между днем и ночью.