Душегуб
Шрифт:
— Хэх, говорю же, там семь полицейских плюс местные вам помешают.
— Много ты понимаешь… Идём, Джон!
Коротышка ловко спрыгнул с корня и повёл меня в тёмные дебри осеннего леса. Полянка позади исчезла буквально через минуту, и в ногах тут же проснулось ощущение того, что ты тяжело ступаешь мстить.
Один гаварец оценить наши с карликом таланты.
— Мы не предупредили Эрика, чтоб не болтал, — вспомнил я вскоре.
— Не дурак — догадается.
— Думаешь?
— Нет.
— Чего тогда сказал не подумав?
—
Твид… вечно врёт про меня всякие гадости…
Маленькое тельце холоднее рыбы, вываливается из рук, как комок теста. Стучать приходится ногой, и желтоватая дверь отзывается лающими отзвуками. Я неторопливо жду, когда хозяева откроют, оборачиваюсь на дворик, отлично обустроенный для того, кого я так удачно нашёл пару минут назад.
Песочница, качели… Ещё та серая кошка, с которой, определённо, играла Кетрин. Животина испугано уставилась на мёртвую девочку, махая хвостом как-то заторможено.
Высокий худой мужчина в очках распахнул дверь, и на лице его загорелось горе, ждавшее своего часа больше суток. Из моих уст будет звучат неубедительно, так что опустим часть, в которой я искренне сожалею:
— Я нашёл вашу дочь.
Глава 18 Повод задуматься
Бессмысленный город спрятался в темноте за нашими спинами, с каждым ударом копыт он всё быстрее растворяется на страницах моей истории. Надеюсь, не случится момента, когда придётся перелистать обратно.
Порушенные города — само по себе ужасное зрелище, Сеферан в этом мало отличается от других: огрызки величавой архитектуры, оплетённые проводами, трубами и коллекторами, как мухи паутиной. Сотни сохранившихся памятников старины, афиш былой широкой жизни, глянца места мечты. И люди, которых мне не понять, которых я не могу простить… за безумие. За согласие гнить, лениво моргая…
Паразиты внутри мёртвого тела. Сложно подыскать более мягкой аналогии.
Лошади мчат нас галопом, километры сменяются, мимо пробегают худые знаки, остовы машин и руины придорожных кафе. Сейчас я как никогда мечтаю вернуться в цивилизованный Сакра Ципион, борющийся за весь мир, веря, что в этом пока есть смысл. Как ни странно, многим всё равно.
А закрой глаза, отдай душу богу — так просто…
О чём думает Максимилиан? О чём угодно. А Юрико? Стоит полагать, о более приземлённом, прозаическом и актуальном — людях Иоанна. Я уже не знаю, как относится к беспокойному параноику.
Они появятся внезапно.
Не ожидал гостей: суровые цифры местного расписания предусматривает обед ровно в полдень. Занавес поднимается с живописными красотами металлического скрипа, жадная публика предвкушает появление на сцене конферансье.
— Неужто ко мне, проказа? Что ещё тебе надо от грязного убийцы с пыльных дорог?
— Хочу поговорить.
— Неожиданно, — я опустил ноги со скамьи, — Как тебе должны были надоесть стражи порядка, чтобы тебя понесло говорить со мной. Быть может, потолкуешь с Алиес? Уверен, стукнули её несильно, так что скоро очнётся.
Черноволосая привычным жестом скрыла руки в карманах, а оглядывая валяющуюся без сознания мутантку брезгливо дёрнула губой.
— Есть новости — вернулось её внимание ко мне.
— Нож мне под глаз! Столько лет чихал на все эти новости, слухи, сплетни! Как я жил до этого?
— Это касается ретрансляции.
— Ах, ретрансляции! Вот ведь я дурень кривляющийся, это же касается ретрансляции!
— Я могу уйти, — бросила небрежную угрозу Кейт.
— А могла и не приходить, — вскочил я на ноги и приблизился к прутьям. — Хватит строить эти карусели, говори, что хотела.
Посмотрим, оправдаются ли мои ожидания, если они, конечно же, мои…
— Ты закончишь дело, это и решит судьбу Алиес.
— Так она не созналась? — спародировал я тупое изумление, — То-то я смотрю, она не в петле висит. Что ж, а если я забьюсь в угол и пошлю всех?
— Будешь сидеть в своём углу долго, — с сарказмом ответила Кейт.
— А иначе меня выпустят?
Задумчивый взгляд в потолок и пожимание плечами мне как ответ не нравятся, поскольку ничего абсолютно не говорят. Но я хорошего не жду. Чёрт, почему я здесь только вторые сутки, а уже всё ненавижу…
Хм, а чего это Шапка не уходит?
— Я похож на обезьянку в вольере? Тогда бананов мне, что ли, покидай.
— Кончал бы ты со своими шутками, — обозлилась Кейт, совсем чуть-чуть. — Мне что интересно, когда ты напал на челнока, в самом деле ничего не помнишь?
— Ни секунды, — ехидно процедил я.
— По голове тебе несильно досталось, к тому же, ты был, если можно так выразиться, вусмерть трезвый. У тебя проблемы с головой?
— Звучит как оскорбление.
— Всего лишь вопрос.
— Всего лишь? Ха, Кейт, побултыхай мозгами: ты лезешь не в своё дело!
Это был неверный ход.
— Так значит, — загорелась подозрительностью девчонка, — ты прекрасно понимаешь, что с тобой?
— Очередной вопрос? — отстранился я от решётки поглубже в темень камеры.
— Сомневаюсь… скорее утверждение.
— Скорее утверждение, а может, обвинение, а может, недоверие, а может, клевета, а может, догадки, а может, ты, Чедвер Гомаргольц, совершенно прав, и это, нож мне под глаз, вопрос!
Лёгкие всплески мужской истерики редко доносят до женщин истинную суть банального сигнала, и беседа не прекращается, женщина не уходит. Одни упрямые, другие глупые, третьи оба недостатка совмещают. Гляжу на Кейт и думаю про третий вариант.