Душегуб

Волков Юрий Николаевич

Варя строго на неё посмотрела.

– У меня теперь будет свой ливрейный лакей. Могу я позволить себе такую прихоть?

Все закивали как кони.

– Конешно, матушка. Воля ваша. Как скажете.

– Отлично. Франц Карлович, что у вас намечено на сегодня.

– Съезжу на левый берег, проверю покосы и огороды. Если земля прогрелась, надо садить морковь, репу и чеснок.

– Хорошо. Ступайте. А ты, Захар?

– Я конюшню поправлю. До вечера работы хватит.

– Замечательно. Иди.

Гагарина

проводила инструктаж.

– Приедет иерей Аркадий. Вернее всего - он будет один. Ваня, к нему надо обращаться "ваше преподобие". Встретишь на крыльце, встанешь на колени. Понял?

– Понял, конечно.

– Глаша и Мария знают что делать. А ты должен идти впереди и открывать двери. И кланяйся, кланяйся. Понял? В глаза священнику не смотри. Это тебе не ровня. Скромно смотри в пол, склонив голову. Нам не нужны неприятности. Прояви свой актёрский дар.

– Угу, - кивал Денис.

– Пригласит на исповедь, - особо тупым не прикидывайся, но и не умничай.

Прошла в гостиную.

– Ладно. Всё. Сидим, пьём чай. Ничего не знаем. Глаша, давай самовар.

Гагарина и Мария взяли пяльцы и что-то вышивали. Глаша гремела кастрюлями на кухне. Денис сидел на табуреточке в углу.

Во дворе загомонили. Варя встала.

– Началось... Ваня - на крыльцо.

Вышли на веранду. За оградой из телеги выбрался поп. В сопровождении нескольких крестьян он шёл к усадьбе шагом отставного рекрута. В чёрной рясе и в скуфии, в руках держал чётки и какой-то томик. Худощавый такой, высокий, чернобородый с проседью. Глаза умные, взгляд спокойный.

Подошёл к крыльцу. Все бухнулись на колени. Варя попросила.

– Благословите, ваше преподобие.

Тот перекрестил склонившиеся головы.

– Благословляю вас, дети мои. Встаньте.

Все подошли поцеловать ручку.

Варвара шагнула в сторону, пропуская вперёд Глашу с поносом. На подносе рюмочка, три тарелочки. С грибочками, с огурчиками и с редечкой.

Поп перекрестился, огладил бороду, взял рюмку и с достоинством опрокинул её в себя. Подцепил вилочкой кружок огурчика.

– Благодарствую, храни вас Бог.

– Проходите, ваше преподобие, - засуетилась Гагарина, - проходите. Позавтракаете.

– Я уже.

Поп прошёл в гостиную.

Сопровождающие его крестьяне двинулись было следом, но поп рявкнул.

– Куда! Стойте тут!

Денис шёл перед ним, открыл двери, подставил стул, низко поклонился. Священник сел, остальные стояли.

Поп обратился к Варваре.

– Варвара Ильинична, ты, наверняка, удивлена моим приходом.

– Ах, батюшка, есть некоторое удивление, но и радость в душе тоже есть. Хотелось, чтобы вы почаще ко мне заходили. Я-то в церковь хорошо, если три раза в год выберусь. Всё - дела, всё - дела. Да и далеко.

– Знаю,

что ты пожертвовала церкви уже много раз. Это похвально. Но я к тебе, Варвара Ильинична, по другому делу. Пришли ко мне твои крестьяне с жалобой. Говорят - ты привечаешь юношу, в которого бес вселился. Люди они, конечно, тёмные - приврут, глазом не моргнут. Но я должен прислушаться, уж не обессудь. Недовольство холопов может обернуться в бунт.

Варя стояла с раскрытым ртом. Потом, весьма артистично "справилась" с изумлением.

– Ничего не понимаю...

Поп глубокомысленно покивал.

– Во-первых, твой, Варвара Ильинична, крепостной - Петр Прохоров, утверждает, что его побил родной сын. Несколько раз. А когда он собрал мужиков в деревне, чтобы проучить неслуха, тот побил всех мужиков. Один отрок, побил четверых мужиков. Уж не сатана ли ему помог? Этот непочтенный отрок у тебя в усадьбе служит... Что скажешь?

– Да, ваше преподобие. Вот этот отрок, - она указала на Дениса. А тот склонился в поклоне.

– Ага, - удовлетворённо повернулся к Соколову поп, - ну, расскажи, сын мой, что там у вас случилось.

Денис, не поднимая головы, стрельнул глазами на Гагарину. Та слегка кивнула ему.

– Мой отец, ваше преподобие, пьюшший.

– Ну. Все этим грешат.

– Он как напьётся, так зверь-зверем. Тот раз он начал маму бить. Забил до беспамятства. Я... Я не выдержал - ударил его. Я боялся, что он убьёт маменьку.

Аркадий пошевелил бровями.

– Мать подтвердит?

Мария рухнула на колени.

– Все правда, батюшка. Всё истинная правда. Если бы не Ванечка, уже на погосте бы лежала.

Поп снова повернулся к смиренному Денису.

– Ты его избил?

Соколов пожал плечами.

– Один раз ударил. Сильно не бил, побоялся пришибить до-смерти. Рука-то у меня тяжёлая. Он упал и уснул.

– А потом?

– А утром он снова на меня... Напал. Только я его ни разу не ударил. Ни разу... Руки подставлял, да голову берёг. Потом он схватил топор и хотел меня убить. Но я топор отобрал...

Священник решительно встал и вышел на веранду.

– Пётр! Иди сюда!

Завёл Прохорова старшего в гостиную, снова уселся. Скомандовал Денису.

– Повтори.

Тот повторил.

– Так было дело?
– Строго спросил отец Аркадий.

Петр посмотрел на Дениса, на Марию, на Гагарину. Насупился.

– Ну, так.

– Ты хотел своего сына убить?

Петр ещё больше насупился.

– Он отца не чтит...

– А что ты сделал, чтобы он тебя чтил?!

– Я его породил!

Отец Аркадий грохнул кулаком по столу.

– Замолчи!...
– он зло перевёл дыхание, перекрестился три раза, - Господи прости, Господи прости, Господи прости. Не по воле своей грешу злонравием!..