Душистый аир
Шрифт:
Потом он встал, прислушался к мерному дыханию жены. «Спит», — понял он. И вышел за дверь.
В саду уже щебетали птицы — светало.
РАНО УТРОМ
Кажется, Рамунас едва успел забыться сном, как в дверях уже со скрипом поворачивается ключ и в сумрак сарая врывается яркий сноп света.
— Вставай! — окликнул его Шпокас с порога и тихо добавил: — Тебя, сволочи, требуют. Ты не думай, я тут ни при чем. Сами учуяли. Или ты проболтался кому?
Рамунас не удивился, что во дворе немцы.
Немцы молча, даже удивленно смотрели, как мальчик пьет. Вода лилась через край, на траву, стекала по шее Рамунаса. Высокий немец в черных очках подошел к нему и сапогом пнул ведро. Оно покатилось по траве, ударилось о сруб колодца. Рамунас устремил взгляд на солдат — чего им надобно от него, почему не дают напиться?
Длинный что-то сказал старосте, а тот повернулся к Шпокасу:
— Быстрей!
— Слышь, Рамунас, они спрашивают, куда ты спрятал этого русского, — обратился Шпокас к мальчику. — Говори правду, не выкручивайся, они шутить не любят.
Рамунас отвернулся. Он увидел, как из дома вышел заспанный Миндаугас и встал на пороге.
— Отвечай! — нахмурился староста.
Длинный подошел к мальчику и двумя пальцами приподнял его подбородок. Офицер улыбнулся, заглянул в глаза Рамунасу и внезапно наотмашь ударил его по лицу.
— Это для начала, — перевел староста слова фашиста.
— Теперь говори — помогал русскому? Носил еду? Рамунас облизнул разбитую в кровь губу.
— Отвечай!
«Успел ли Сигитас? Не побоялся ли?.. Один, ночью…» Рамунас старался не слушать, о чем спрашивают. Он смотрел на Мяшкиса и мучительно думал об одном — удалось ли Сигитасу найти его отца, спасен ли раненый летчик?
— Отвечай!
Рамунас молчал.
Рамунаса бьют, пинают сапогами. Он упал и даже не силился встать. Словно сквозь туман видит он свою мать — измученную, со слезами в глазах. «Не плачь, мама, — шепчут окровавленные губы мальчика. — Я вырасту и буду моряком. Я привезу тебе… Всего привезу… Лекарств и… и… Мама…»
— Говори! Говори!
— Что ты наделал! — подбежала хозяйка к насупленному Шпокасу. Она схватила его за плечо. — Донес?!
— Ш-ш, ты… — шикнул на нее Шпокас и оттолкнул прочь. — Ступай в избу. Да Миндаугаса уведи.
— Что ты наделал!
Миндаугас подбоченился. В избу? Вот еще! Он закатал рукава выше локтя, пятерней пригладил волосы набок и воинственно встал в дверях.
Немцы о чем-то заспорили между собой. На короткое время Рамунасу показалось, что они забыли о нем. Он сел на траву, уткнулся лицом в колени. Рядом тихо скулил Мяшкис.
— Куда убежал русский? Кто ему помог? — донесся до Рамунаса раздраженный голос.
Вот оно что! Неужели? Мальчик поднял голову и взглянул на старосту: верить или не верить этим словам?
— Убежал? — переспросил он.
— Русского не удалось найти. Там
Лицо мальчика расцвело улыбкой. Не нашли! Эх, молодец Сигитас! А он-то сомневался… Сигитас, друг!..
— Смеется! — рявкнул длинный.
Снова удары посыпались на мальчика.
Рамунас молчал. Он уткнулся лицом в землю, плотно зажмурил глаза и кусал губы, чтобы не закричать.
— Да хватит, пожалуй, проучили уж мальчонку, — стал уговаривать немцев Шпокас, но никто не обращал на него внимания. — Коней мне верните. Битте, цвай пферд.
— Коней? — захохотал староста. — Догоняй — все равно не догонишь.
— Ты же обещал.
— Мало ли чего…
Один из солдат поднял Рамунаса с земли. Мальчик не в силах стоять, и солдат хватает его под мышки, волочит, как мешок.
Солнце еще не поднялось высоко. Небо ясное и очень чистое, лишь по краям толпятся мелкие облачка. В ветвях лип гудят пчелы, пахнет медом. Рамунас вдыхает свежий утренний воздух. Он чувствует себя крепче. Сам становится на ноги и идет мимо гумна. Это его привычная дорога на пастбище.
— Куда его повели? — вскинулась хозяйка. — Что с ним сделают?
— Будьте людьми, оставьте пастуха, — промямлил Шпокас вслед немцам. — Битте, пастуха мне… Кто скотину пасти станет? Не надо капут. Такой пастух…
Никто на него даже не взглянул, никто не ответил.
Тогда раздался страшный вопль хозяйки:
— Иуда ты! Младенца продал… Иуда!
На лугу они остановились. Солдаты отступили на несколько шагов назад, а длинный достал пистолет. Прицелился и дважды выстрелил.
Мальчик весь напрягся — кажется, вот-вот он пустится бегом, словно с горки за скотиной. И звонко запоет:
Белый парус реет, Расступитесь…Эхо от выстрелов тонет далеко в бору.
Тишина. Удаляются шаги, затихают, замирают голоса. Там, под липами, исступленно рыдает женщина.
Рамунас лежит на траве.
Небо чисто, ни единого облака. А с востока доносится мощный рокот. Нет, это не гром…
Внимание!
Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.
После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.