Два дня до солнца

Комарова Марина

Многие легенды - совсем не легенды, а реально случившиеся вещи, которые людская память любезно сохранила, но потомки отказываются принять.

Есть города. Есть - Городовые.

– Подождите-подождите, - выдыхаю я сквозь стиснутые зубы, - вы хотите сказать, что за каждым городом кто-то приглядывает? Какая-то сущность? Даже за Херсоном?

– Почему «даже»?
– усмехается Чех.
– У каждого населённого пункта есть хранитель, который когда-то жил в этих местах. С местным Городовым ты даже встречался.

– Я?

Вопрос

настолько звонкий, что, кажется, повисает в желтом свете комнаты.

Чех улыбается одними глазами, глядя на меня поверх стёкол очков.

– Конечно. Вспомни всех, кто тебя предупреждал не ехать во Львов.

Я хмурюсь, чего, конечно, не стоит делать. Боль тут же пронизывает виски. Получается только зашипеть рассерженной змеёй и сжать их пальцами.

Но тут же перед внутренним взором появляется блондин в черной одежде и с удивительно светлыми глазами - тот, который спас от падения мой смартфон. Я перевожу озадаченный взгляд на Чеха. Тот, видя реакцию, улыбается уже губами.

– Да, мой дорогой друг, именно он. Наш дражайший Данила Александрович. Если захочешь, как-нибудь познакомлю, поболтаете. Исключительно ответственный Городовой.

– Нифига не твой и не дорогой, - ворчит Дан, и я с удивлением смотрю на него.

Ого, какой хмурый. Определенно, происходящее ему совсем не нравится. Чех, не обращая на это внимания, продолжает:

– Городовые - это далеко не все, Антон.

И это я, как ни странно, знаю. Про Создателей мне уже рассказали. А рассказ про Тиглата, то бишь Диму, начинают через несколько минут. Дима - Якорь, который тянет к себе… всякое. В своё время он притянул Дана, который благодаря этому сумел спастись из Ужгорода. Ведь именно так Дан обрел плоть и кровь.

Временами Чех или Дима оговариваются и называют его не Дан, а Ябо, и я тут же вспоминаю подпись «Я.Бог».

– Почему Ябо?
– вклиниваюсь я с вопросом.

Чех приподнимает бровь, Дима фыркает:

– Пусть сам расскажет.

– Я тебе расскажу, - бухтит Дан.
– Потом. Если захочешь.

– Начнешь с того, как тебя увидел пан Штольня, оглушил и кинул в подвал, не зная, что делать, - хмыкает Дима.
– А ты, имея крепкий череп, очухался и изо всех сил потянулся ко мне, Якорю. До сих пор, кстати, не помню, как я сам оказался в подвале. Но вот как ты уничтожил тех, кто пошел по следу…

– Иди к черту.

Становится и ежу понятно: сейчас Дан говорить он не намерен. Я немного хмурюсь, но, пожалуй, и правда не время вытрясать правду.

Чех понимает это без слов и… продолжает рассказ. Внезапно про Корону Юга. Я только и могу смотреть на него во все глаза.

– Она… реальна?

Чех кивает, сцепляет пальцы в замок, и я невольно отмечаю, что они длинные и красивые. Играет на музыкальном инструменте? Или просто с рождения такие завораживающие руки?

– Вполне. Не жутко непостоянна, как истинная женщина. Корона Юга… чтобы было понятнее, назовем ее фэнтезийным языком, ведь ты же писатель, -

некий артефакт. Она материализуется в нашем мире ровно в тот момент, когда должен вот-вот появиться новый Создатель. Восемь лет назад Создатель появился в Одессе, тогда вспыхнул красный камень.

Перед моими глазами тут же появляется обложка Игоря.

– Одесса - это красный, - тихо говорит Чех.

Красный, как ленты орденов, как раздавленная между пальцев ягода калины, как кровь на знамени революции.

– Николаев - синий.

Небо в летний зной, течение реки и морская волна… вода-вода-вода.

– Жёлтый - Херсон.

Порочное золото скифских могил, спелая пшеница и пересыпающийся под ветром песок бескрайних просторов.

– Расположение камней и зубцов короны повторяет расположение городов на карте.

Правый зубец ниже среднего, но выше левого.

– Цвета камней так или иначе отображают цвета на гербах городов, - продолжает Чех, а мне становится нехорошо. И физическое состояние тут совсем ни при чем.

– Подождите… Но ведь тут совсем не три города, - всё же получается собраться с мыслями.
– А намного больше, не говоря о селах, поселках и…

– Они проявляются, когда приходит их время, - кивает он.
– Но в данном случае запылал желтый камень, показывая, что вот-вот появится Создатель.

Я не знаю, как на это реагировать. Почему-то мне это совсем не нравится - словно кто-то взял и перечеркнул мою жизнь одной линией. Поэтому не сразу понимаю, что Дан сжимает мои пальцы и… становится немного легче, словно пошатнувшаяся реальность вернулась на своё место.

– Кто… - Делаю глубокий вдох.
– Кто создал Корону Юга?

– Никто.

Ответ вводит в ступор.

– То есть?

Чех улыбается:

– Кто сделал солнце? Кто сделал ветер? Кто сделал твою душу, Антон?

Я теряюсь, понимая, что ответа нет. Но ведь… черт подери, как всё запутано.

– Корона Юга в каком-то смысле создана силами, которые привели сюда Лепщиков, - внезапно вступает в разговор Дима.

Он, кстати, листает книгу, слушая нас вполуха. Мне удается наконец-то прочесть название и автора «Теория бесконечных обезьян» Екатерина Звонцова. На краю сознания вспыхивает маячок, что название цепляет и не оставляет равнодушным. Искренне восхищаюсь коллегами по перу, которые умеют такие придумывать. Но тут же возвращаюсь в реальность:

– Лепщики? Это кто?

Дима усмехается и смотрит в упор на Дана. Дан… открыто и вызывающе смотрит на него. Немой диалог, который никто не собирается озвучивать. Я уже готов задать еще какой-нибудь вопрос, но Чех тихо смеется:

– Ну будет вам. Как маленькие, честное слово.

Понятнее не становится, тогда он поясняет:

– Лепщики умеют работать с теми, кого создали. Или тем, что создали. Он меняет форму и суть, беря материал их пространства и времени.

Некоторое время я молчу, пытаясь переварить услышанное.