Два к одной или все прелести одиночества
Шрифт:
— Я тоже так думаю. Просто у меня есть мысль, мне кажется, я знаю, как вытребовать Марка сюда на новогодние праздники.
— Серьёзно? Та-а-ак.
— Я хочу поговорить с его бабушкой. Матерью Риты. Думаю, действовать через неё. Но это пока только план.
— Удачи. Ты справишься. Ты же у нас главный стратег.
— Я стратег, Светка наступательные войска, а ты?
— А я, как всегда, в арьергарде, прикрываю ваши тылы и оказываю психолого-медицинскую поддержку.
Мы снова прыскаем от смеха. Вот как бывает, что девушка, случайно спасшая твою собаку, становится тебе ближе
— Чего смеётесь? — Егор возвращается в кухню и подъедает виноград из вазы с фруктами.
— Так, о своём о девичьем, шутит, — парирует на вопрос Юлька. — А вы? Что это так быстро все сплетни обсудили?
— На улице прохладно. Решили выгнать вас в круглосуточный магаз за пивом, а самим передислоцироваться на тёплую кухню, — отшучивается Максим.
— Каким пивом? — встаёт в позу Юля. — Миронов ты забыл, что завтра встреча с юристом? И вы оба забыли, что завтра проводите собеседование? За пивом они собрались нас послать. Чай допиваете и баиньки.
— Ну всё, завелась. Без году неделя жена, а пилит, как опытная, — смеётся Максим.
— Юльк, ты чего? Мы же шутим, — улыбается Егор. — Помним мы про всё. Сейчас Макс Настю домой отвезёт и всё отправимся по своим кроваткам.
Юля сверлит мужа недовольным взглядом и слегка поджимает губы. Про кроватки она сто процентов другое подумала.
Снежинки медленно падают на землю. Выходим из подъезда, я вдыхаю морозный зимний воздух и накидываю капюшон пуховика. Однажды накоплю и куплю себе шубу, как у Юли. Красивую, пушистую и тёплую.
— Чего застыла, забыла, где машину оставили, — усмехается Макс.
— Нет, просто любуюсь моментом. Я могу на такси доехать. Ты же устал за день. Зачем тебе крутиться.
— Да мне несложно, — он замирает в шаге от меня. Хочет положить руку на талию и как раньше провести к машине. Но быстро одёргивает себя, пряча руки в карманы куртки.
Идём к машине молча. Он отрывает передо мной дверь, помогая сесть на переднее сидение. Как-то теперь неловко. Когда ехали к Мироновым, так легко общались. Как будто и не было ничего. А теперь… Теперь между нами висит напряжение. Максим, нервничает. Это заметно. Он стучит пальцами по рулю, постоянно порывается закурить, но потом бросает взгляд на меня и откладывает пачку.
— Да покури уже, — не выдерживаю я, когда он в пятидесятый раз достаёт из кармана несчастную упаковку сигарет.
— Ты не любишь, когда куревом пахнет в машине, — вот это новость. Я только раз обмолвилась об этом, а он запомнил.
— Я перетерплю. Или открой окно, если уж тебя так совесть мучит, — пожимаю я плечами.
— А многое ты со мной терпела? — нервно бросает он, но быстро исправляется. — Прости. Ляпнул… Извини. Выйду, покурю.
Макс останавливает машину, когда до моего дома остаётся буквально минуты три пути. В ярком свете фар вижу лишь его силуэт. Он ходит из стороны в сторону. Как будто борется сам с собой. Выкуривает одну сигарету. Потом вторую. Надо бы ему лекцию о вреде курения прочитать… Да, что, чёрт возьми, происходит? Он, как с балкона вернулся, так сам не свой. О чём они там с Егором говорили?
Максим возвращается в машину, пуская следом за собой поток морозного ночного воздуха.
—
Едем до моего дома дворами, хотя, если выезжать со стороны сквера быстрее получится. Мне кажется, он сейчас остановится и в каких-то гаражах меня прибьёт. Уж слишком он нервный. Отстёгиваю ремень безопасности и краем глаза смотрю, защёлкнут ли замок на двери.
— Ну спасибо, что довёз. Если будет грустно или понадобиться помощь — звони. Я помогу, — берусь за дверную ручку, но не слышу знакомого щелчка разблокировки пассажирских дверей. Точно прибьёт. Вот так на нервной почве маньяками и становятся. — Максим, открой пожалуйста дверь.
— Насть. Прости меня, пожалуйста.
— За что?
— За то, что наговорил тогда. За своё поведение. Я… Разозлился, что ты с этим пацаном встречаться начала и… Приревновал, короче, хотя права такого не имел.
Ни фига себе. Вот оно что. Приревновал. Меня к Антону. Раздаётся щелчок замков, но я так и сижу с приоткрытым ртом и тупо пялюсь на Максима. Надо, что-то сказать.
— Принято. Знаешь, я заслужила некоторые из тех слов. Так что частично сама виновата. Но спасибо, что извинился, — несколько мгновений молчим. Я всё так же ошалело пялюсь на него, а он на ночной двор. — Спокойной ночи, Максим.
Выхожу из авто и быстро иду к подъезду. Хочется обернуться, посмотреть смотрит ли он, не уехал ли уже. Но я и без того знаю, что не уехал, т. к. слышу шум двигателя. И знаю, что даже обернувшись, не узнаю смотрит ли он из-за того, как припаркована машина.
Глава 22
С неба начинают падать пушистые хлопья. Они, не спеша, опускаются на землю, удивительно гармонично смотрясь в тишине кладбища, нарушаемой редким карканьем ворон. Люди постепенно начинают возвращаться в автобусы. На похоронах Елены Юрьевны немного народу. Юля с Егором, школьный друг Макса со своею мамой, несколько бывших коллег и соседок Елены.
Егор хлопает Макса по плечу, и они с Юлей тоже отправляются по узкой, протоптанной сотрудниками кладбища дорожке.
— Максим, — осторожно беру мужчину за руку. — Нам пора. В кафе уже ждут.
Он кивает, но с места не сдвигается. Мнусь, не решаясь позвать его снова. Понимаю, ему тяжело, но все уже скрылись за поворотом. Да и ресторан забронирован.
— Мы завтра придём, — он поворачивает на меня голову и смотрит с неким удивлением. — А потом на девять дней и на сорок. Но сейчас нужно идти. Нас ждут.
— Придём?
— Конечно. Так положено же, — киваю и протягиваю ему руку.
Он неумело крестится и, смутившись, добавляет:
— Она так всегда делала, когда мы к отцу ходили.
— Всё правильно, — и мы уходим.
Автобус уже уехал, как и не видно машины Мироновых. К моему удивлению в кафе мы приезжаем ненамного позже остальных. Всё проходит обычно. Как на всех подобных мероприятиях. Когда уже все расходятся, мама школьного друга Максима подходит к нам.
— Держись, дорогой. Если, что-то нужно, ты нам с Костиком звони или даже просто так заходи.