Два короля
Шрифт:
Элья всё-таки позволила себе один взгляд в сторону Грапара, когда прощалась со всеми. Но взгляд был мимолётный, так что его, считай, и не было вовсе.
Когда за парочкой закрылись двери, Мароль (предварительно переглянувшись с Грапаром) как бы между прочим подошёл к столику, за которым прежде сидел шемейский граф. Пару бумажек тот забрал с собой, но здесь оставалось ещё несколько черновиков. Мароль собрал их, аккуратно свернул и, сунув за пазуху, вернулся на своё место.
2
Насчёт «толчеи» Лэрге оказался совершенно прав. На площади теперь яблоку было негде упасть. Однако толпа резво расступалась
Мощная, широкая фигура Эреста продвигалась вперёд медленно и неторопливо, с определённой грацией, присущей людям могучего телосложения. Так несут бремя заслуженной славы воины, победившие уже не в одной битве, но предпочитающие больше в битвах не участвовать. Поднималась в приветствии огромная рука, блестели на весеннем солнце перстни и золотое шитьё камзола. Из-под традиционного татарэтского берета виднелась белая прядь волос, карие глаза на широком, когда-то очень красивом лице, приветливо щурились.
— Здравия вам, дорогие мои! — разносилось над площадью. — Здравия!
Король Эрест действительно любил свою страну и свой народ. Даже в те времена, когда они были разными государствами, Эрест любил их всех заочно. Присоединяя к Татарэту новые страны, он пытался по мере возможностей делать это мирным путём, и только если его силу не признавали, если не внимали его доводам — только тогда он обнажал оружие, но и то старался обходиться малой кровью. Конечно, недовольных всегда хватало, однако, нельзя было не признать, что Татарэт стал великой империей, которая довольно быстро заставила считаться с собой всех соседей. Эрест знал, что будь у него возможность, он бы сделал так, чтобы в мире и вовсе не осталось границ… Однако его величество старел, и даже если внешне это пока не было заметно, то сам он чувствовал, что сил на осуществление своего грандиозного замысла ему уже не хватит. Сына-наследника у короля теперь не было — одни дочери, две из которых к тому же уже вышли замуж и уехали в далёкие заморские страны. Оставалось только надеяться, что внуки продолжат его дело… что ж, он доживёт, он постарается дожить до того времени, когда старший из них, Карег, достигнет сознательного возраста. И тогда Эрест всё ему объяснит, и тогда его Империя, его детище, не развалится… Но это будет потом.
Солнце отражалось от белых стен домов, окружавших площадь, и охваченный сиянием мраморный монумент в центре, почти нелепый среди пёстрых ярмарочных палаток, яркой спицей пронзал весеннее небо. Элья со странным щемящим чувством — будто зная, что должно случиться в скорости — запечатлевала этот золотой момент в своей памяти, словно прятала в особую шкатулку, где хранятся только самые драгоценные мгновения. До конца дней ей суждено будет помнить эту полнящуюся любовью и благодарностью площадь — и то, как она сама, охваченная восторгом единения с этими людьми, отчего-то боясь даже дышать, присела в почтительном реверансе, когда поверх голов увидела берет своего правителя, прошедшего так близко.
Рядом, сняв шляпу, со склонённой головой замер Лэрге Саввей.
Элья спросила себя: чувствует ли граф тот же восторг, какой чувствует она? Волнует ли его величие этого человека, затопившее сейчас всё вокруг? Или же Лэрге просто соблюдает приличия, а на самом деле испытывает только гнев и горечь? Да нет, возможно ли такое, когда речь идёт о короле Эресте? Возможно ли ненавидеть его?..
Элья не любила неразрешимых вопросов, а потому, стоило его величеству удалиться из поля их зрения, она напрямую поинтересовалась:
— Почему вы кланяетесь королю, вы ведь его терпеть не можете?
Лэрге,
— Кто вам сказал такую глупость?!
И с горячностью принялся объяснять, что, дескать, нет, он очень уважает его величество, другое дело, что вся система современной власти совершенно изжила себя, и вообще, в наше время любому образованному человеку понятно, что абсолютная монархия — тупиковый путь…
«Влипла», — подумала Элья. Ей-то хотелось всего лишь поддразнить графа, а отнюдь не слушать очередную лекцию. Тем более, Лэрге говорил достаточно громко, на них уже стали неприязненно коситься стоявшие рядом люди — после ухода короля толпа начала рассасываться, однако, процесс это был не такой уж быстрый, как хотелось бы, вокруг оставалось ещё много народу. И всем им пришлось выслушивать разглагольствования шемейского дворянина, причём чем больше он говорил, тем больше Элье хотелось провалиться под землю. Кто-то, выругавшись, ощутимо толкнул Лэрге в спину, но едва тот успел схватиться за эфес шпаги и развернуться, пылая праведным гневом, как обидчик скрылся в толпе.
— Давка тут невозможная, — покачал головой Лэрге. — Разрешите…
Он взял Элью под руку и осторожно повёл сквозь скопление людей. Сам шёл чуть впереди, боком, учтиво извиняясь за беспокойство перед всеми, кого случайно задел — то есть, извиняясь почти ежесекундно. Вынужденно приклеившаяся к нему Элья переступала следом, ей тычков почти не доставалось. Следовало признать, без Лэрге девушке здесь пришлось бы несладко.
— Спасибо вам, — выдохнула она, когда они выбрались к краю площади, за палатки. — Уф, не знала, что на Ярмарке такое бывает… Хотя не первый год хожу…
— Вы устали? — обеспокоился Лэрге. Легко, одним движением, он скинул плащ и устелил им одну из стоявших рядом деревянных бочек. Неподалёку как раз располагалась палатка с пирреем, сидром и медовухой, поэтому наличие здесь бочек не удивляло. — Передохните немного. Прошу вас. — Он снова подал ей руку и усадил на бочку.
— Вы очень любезны.
— Что вы, для меня это честь, — снова наклонил голову Лэрге. — По правде говоря, меня очень удивляет, что никто из ваших друзей не выразил желания проводить вас… Хотя вы вроде бы не так давно знакомы? Я обратил внимание, что вы друг с другом на «вы»…
— Ой, да мы только сегодня познакомились!
Элья принялась рассказывать, как случайно наткнулась на Жерру, которую не видела много лет, и как та предложила ей пойти вместе в «Колокол». Рассказала заодно и о том, что Грапар был другом мужа Жерры — который умер, вот ведь несчастье…
— А откуда вы знаете Жерру? Вы учились вместе?
Элье, в общем-то, не так уж важно было, о чём говорить; делясь воспоминаниями о буднях в школе-приюте, она сидела, покачивая ногой в блестящем сапожке, разглядывала редкие белые облака в небе, щурилась от солнца, а иногда, склонив к плечу голову, смотрела на потоки людей, медленно и лениво струившиеся по площади в разных направлениях… Она знала, что именно такой наклон головы очень ей идёт, и была уверена, что Лэрге сейчас не столько слушает, сколько любуется ею.
Элья бы очень удивилась, если бы узнала, что Лэрге смотрит вовсе не на неё, а куда-то в пространство, сосредоточенно морща лоб.
Давка на площади меж тем превратилась в обыкновенную, в меру плотную, ярмарочную толпу. Элья, которой наскучило сидеть и разговаривать, соскочила с бочки.
— Большое спасибо вам за всё, господин Лэрге, но мне, к сожалению, пора потихоньку двигаться в сторону дворца. Репетиции, вы понимаете…
— Да, конечно! Пойдёмте, провожу вас до пролёток. Или вы поедете на монорельсе?