Два миллиона (сборник)
Шрифт:
Гайкин, Хохотов и примкнувший к ним полковник вышли из вагона. Невдалеке стоял сильно усеченный духовой оркестр. Медь, ожидая своего часа, играла с взошедшим солнцем в кривое зеркало. Музыканты переминались с ноги на ногу и перелистывали ноты. Толпа обтекала эту группу в черных фраках, как течение Гольфстрим – Ирландию. Тут же рядом метался маленький вертлявый человек в сером костюме. Недостаток своего роста он пытался компенсировать частыми прыжками. Он грозным голосом кричал:
– Галкин! Господин Галкин!
Иван услышал призыв невысокого гражданина в несколько искаженном вокзальным
– Гера! Пошли быстрее нас ищут! – крикнул Гайкин и, ухватив клоуна за руку, поволок к оркестру. Полковник увязался следом.
– Мы здесь! Тута мы!
– Вы – Галкин?
– Да, да, Гайкин! – перекрикивая толпу, сообщил Иван.
– Здравствуйте, господин Галкин! – взревел вертлявый и тут же дал команду оркестру.
Музыканты заиграли такую замысловатую мелодию, что Иван потерялся в догадках, рады ему здесь или совсем наоборот.
Встречающий, которого звали Аристарх Григорьевич, после того, как оркестр сделал свое дело, рассекая толпу словно маленький ледокол, повел Ивана к машине.
– А это кто? – спросил он у Гайкина, указывая на Хохотова и полковника, следовавших в кильватере.
– Мои друзья, – великодушно сообщил слесарь.
– Гм-м-м, – издал неопределенный звук Аристарх Григорьевич, – мы сейчас отвезем вас в гостиницу. Сегодня по плану подготовка к семинару. Завтра в 10 утра я за вами заеду. Не забудьте приготовить доклад.
– А че готовить, рольганг его в душу? Я и на словах могу!
– Лучше все-таки в письменном виде, – слегка удивился встречающий.
– Хорошо, ромбоэдр его забери, напишу если надо.
Погрузив гостей столицы в автомобиль, гостеприимный москвич дал указание шоферу:
– В гостиницу!
Иван ехал по мегаполису, смотрел в окно и мало, что понимал. Под воздействием от увиденного, его сознание и мировосприятие со скрипом, но все же менялось. Всю красоту Москвы он поначалу не заметил, но мощь ее и серьезность осознал сразу же.
Пока он рассматривал город, улицы и здания, из которых он состоял, и людей, его населяющих, на вокзале метался крайне возмущенный профессор Галкин, проклиная необязательность организаторов океанологической конференции.
В гостинице Ивану понравилось. Полковник сразу же после вселения пошел представляться генералу, проживающему в соседнем номере, а Хохотов и Гайкин погрузились в мягкие кресла и принялись беседовать.
– Вот говорят: Москва, Москва, злые здесь все. А нас встретили, отвезли, жилье предоставили. Видишь, как выходит: раз ты гражданин России – почет тебе и уважение! Сижу вот и думаю: не зря я в мазуте двадцать лет ковырялся – уважает страна свой рабочий класс.
– Рано радуешься, может быть, ошибка какая вышла, – раздраженно заметил Хохотов.
– Какая ошибка?! – задорно продолжал Иван, – Ты же сам слышал: «Вы господин Галкин? А это ваши помощники? Попрошу в автомобиль!» Слышал? Так чего же говоришь?!
– Слышал, слышал. А почему, кстати, «помощники»? Какие могут быть помощники у слесаря? Да еще клоун и полковник.
– Наверное, подумали, что вы мои ученики.
– Не знаю, не знаю… Подозрительно все это. Сегодня здесь переночую,
– А у тебя родственники в Москве есть? – с уважением спросил Гайкин.
– Дядя в Медведково живет.
– Ты в Москву-то, Гера, чего поехал?
– Я же тебе рассказывал. Собаку мою Люську отравили.
– Может быть, старая была и сама умерла?
– Нет! Ее недруги отравили! Я в газету пойду, к журналистам. Все расскажу! И как Гавриков, директор нашего цирка, в 98 – м все помещение под автосалон сдал, и как администратор Решеткин вместе с дрессировщиком Глуповым мясо у тигров воровал, и как наездники – джигитовщики людей в городском парке на лошадях и пони за деньги катали, и…
– Думаешь, в газете пропечатают и все – сразу всех накажут?
– Посадят!! В тюрьму всех гадов!
В номер влетел полковник, громко хлопнув дверью. Он был сильно пьян.
– Смирно! – крикнул военный.
Затем он рухнул на кровать и тут же заснул.
– А полковник в Москве зачем? – продолжая беседу, спросил Гайкин.
– Из армии его поперли. Танк он, вроде бы, продал. Или хочет, чтобы восстановили в Вооруженных силах, или место ищет, я так и не понял.
Бравому полковнику, видимо, приснился жестокий бой, поскольку он шумно испортил воздух.
Гайкин и Хохотов вышли на балкон. Внизу суетилась Москва.
– А я найду начальника самого главного и все ему расскажу. Должен он понять, как же иначе? Ведь не брал я эти тали!..
– Ладно, ладно, не заводись! Слышал уже. Пойдем лучше по городу пройдемся, пока Геннадий Павлович спит.
Провинциалы спустились вниз, вышли на улицу и растворились в плотной массе столичных жителей.
Глава 6
К двум часам пополудни Иван и Герард вернулись в гостиницу. На полу их номера сидел полковник Свинаренко Геннадий Павлович. У него был настолько бледный вид, как будто ему только что вырвали коренной зуб. Из кармана его кителя вывалился портсигар и сиротливо лежал рядом с хозяином. Эта железная коробочка для папирос была ему вручена еще в военном училище, как было выгравировано на ней, «за отличную стрельбу и высокий идейно-политический уровень». Некоторые буквы за долгие годы мыканья портсигара по карманам хозяина стерлись, и надпись сейчас читалась «за…личную стрельбу…» Обрывком газеты военный пытался удалить блевотные массы со своих форменных штанов. Увидев своих путевых друзей, полковник слегка смутился и сказал:
– Генерал совсем пить не умеет. Вот приходится…
– Не парься, Палыч, рудоспуск тебя забери! Бывает. Мы тут кефирчика купили. Иди-ка попей, кишочки прочисть, – улыбаясь, сказал Гайкин.
Хохотов разложил на столе принесенную провизию, и вся троица приступила к обеду. Полковник, напившись кефира и приобретя розовый цвет лица, попытался назначить раздатчика пищи и дневального, но ему клоун – философ Хохотов в длинных и витиеватых выражениях объяснил, что он здесь не полковник, а обыкновенный жилец, к тому же на птичьих правах. Полковник насупился, но ел с аппетитом. Его губы, приобретшие за долгие годы, проведенные на плацу, форму рупора, интенсивно двигались, пропуская вовнутрь пищу.