Два мира. Том 1
Шрифт:
Темноволосый юноша заглядывает в ручей, и в отражении вспыхивают глаза с красными эллипсами на чёрном фоне…
Под мощным деревом стоят два воина, один в красной броне, другой в синей, но катаны в их руках опущены…
Мужчина и женщина, пронзённые одним огромным когтем, говорят свои последние слова сыну — младенцу с полосками на щеках…
Возведённый на берегу реки храм с изображённой над входом спиралью-водоворотом освещается лучами заходящего солнца…
Две девочки, похожие, как сёстры, сидят в тренировочном зале перед суровым шиноби…
Ребёнок плачет в разрушенном
Юноша с серебристыми глазами стоит на коленях перед ручьём и достаёт из него наполненную дымом стеклянную сферу…
Молодая женщина в мрачном просторном помещении и мужчина, который ей обещает, что скоро всё встанет на свои места…
Четверо людей выпускают из коротких палочек цветные искры, а воин в белом плаще улыбается им из центра круга, затканного паутиной символов…
«Вот оно!..»
Неожиданно видение пропало — словно чья-то рука резко выдернула Мадару оттуда. Нахмурившись, он сосредоточился на поиске источника постороннего вмешательства, как вдруг в его голове зазвучал голос:
«Я чувствую тебя, незнакомец. Моё имя — Узумаки Нагато, и, кто бы ты ни был, я призываю тебя ответить мне».
========== Глава 28. История ворона и волка ==========
— Давай отойдём, — незаметно скользнув ближе, шепнул Мадара на ухо Тобираме. Тот взглянул на него с тенью удивления, но всё-таки последовал за Учихой к дальнему углу Тайной комнаты, где брала начало разветвлённая сеть тоннелей-труб, тянувшаяся по всему Хогвартсу. На их уход никто из присутствовавших на базе не обратил ни малейшего внимания — все были заняты: Хирузен и Итачи обсуждали выдержки из Книги Мудреца, Минато с интересом изучал библиотечный фолиант об укладе жизни кентавров, а Хаширама дремал (пребывал в состоянии ограниченного функционирования, как выражался его брат).
Диаметр труб был большим, не менее двух метров, на некоторых участках — целых три, и позволял идти, не пригибаясь; тёмные проходы петляли и извивались, порой пересекались с другими тоннелями, уводили всё дальше от Тайной комнаты. После нескольких минут ходьбы в полной тишине отставший на пару шагов Тобирама стал с откровенным подозрением глядеть на своего проводника — его сверлящий взгляд Мадара чувствовал спиной.
— Куда мы идём?
— Подальше оттуда, где нас могут услышать, — Мадара остановился и обернулся.
— И о чём ты хочешь поговорить? — Тобирама остановился тоже и сложил руки на груди.
Мадара прищурился.
— Что на самом деле связывало вас с Изуной?
На мгновение Тобирама опешил, но быстро взял себя в руки, вернул на лицо выражение непробиваемой отстранённости.
— Я не понимаю, о чём ты говоришь, — заявил он, — ровно как и то, что творится в твоей голове. Хочешь подействовать кому-нибудь на нервы — разбуди Хашираму, — он собрался сложить печать Хирайшина, но рука из лазурной чакры удержала его.
Неспешно шагнув ближе, Мадара попробовал поймать взгляд Тобирамы, но тот опустил глаза. Мадара нахмурился и, схватив его за подбородок, заставил посмотреть на себя.
— Ну а что тогда это? — холодно поинтересовался он и Шаринганом внёс в разум Тобирамы одну из сцен своего видения. — Только не смей мне говорить, что
Кровавые глаза альбиноса распахнулись шире.
— Как?..
— Неважно, — отозвался Мадара, внимательно наблюдая за малейшими изменениями на его лице. — Я повторяю вопрос: что связывало вас с Изуной?
— Соперничество на поле боя, это всем известно, — проговорил Тобирама. — Не знаю, откуда взялся этот взгляд на нас со стороны, но уверен, что это один из боёв, какой именно, не помню — их было много.
— Ты мне лжёшь.
Напряжённость Сенджу, раньше чуть приметная, теперь стала остро бросаться в глаза. Всё-таки изучать легилименцию — одна из бесспорно лучших идей Итачи. Конечно, до полного освоения этого раздела магии Мадаре было ещё далеко, но даже на нынешнем уровне знаний легилименция помогала лучше улавливать чувства и эмоции жертвы и была замечательным дополнением к Шарингану.
— Даю тебе выбор, — серьёзно сказал Мадара, — честно расскажи прямо сейчас, и тяжёлых последствий не будет, или молчи, и тогда я сам вырву эти воспоминания из твоего сознания.
Тобирама фыркнул ему в лицо; нахмурившись, Мадара активировал гендзюцу и проник в его разум. Сенджу как мог сопротивлялся вторжению, и ментальная борьба двух шиноби длилась довольно долго, однако победа все-таки осталась за Мадарой, который тут же принялся искать в памяти старого врага нужные воспоминания.
А когда нашёл — оторопел.
***
Он крался через густые и высокие заросли тростника, осторожно ступая по вязкой, хлюпающей под ногами земле. Чёртовы болота. Он потерял здесь весь свой отряд — пятерых хороших воинов, причём лишь один погиб по вине природы; остальных убили шиноби клана Доку. Тобирама презирал этих людей; используя исключительно яд: на наконечниках стрел, на сенбонах, на лезвиях длинных узких кинжалов, в коварных ловушках, — они не выходили на бой, предпочитая нападать из засад.
Тобирама уже три дня в одиночестве скитался по огромной топи, которой, казалось, не было конца и края. Без товарищей, практически без припасов, но зато с притупившейся от тотального недосыпа реакцией, он продолжал двигаться лишь только от мысли, что Хаширама с ума сойдёт, если в ближайшее время «любимый отото» не объявится со своей явно затянувшейся миссии. Да, сойдёт с ума… Погорюет, поубивается — а затем кинется к своему ненаглядному Мадаре и с удвоенной силой примется уговаривать его заключить союз. Так что жить стоит хотя бы ради предотвращения этого кошмара.
Похоже, в этот день удача всё-таки изволила повернуться к Тобираме лицом — заросли стали медленно, но верно редеть, и впереди вроде бы наметился просвет. Ещё минут пять спустя Тобирама выбрался, наконец, с болота на длинную полосу луга, тянувшуюся до далёкого леса.
Тобирама с невольным наслаждением втянул носом свежесть простора. Ещё немного — и дом, и тогда он, убедившись, что всё хорошо с братом и кланом, сможет, наконец, отдохнуть…
Вдруг заросли за его спиной пришли в движение — и на Сенджу налетел кто-то, облачённый в чёрное. Явно не ожидавший наткнуться на преграду пришелец, чтобы не допустить своего позорного падения в грязь, рефлекторно вцепился в Тобираму.