Два рейда
Шрифт:
Итог подвел Вершигора. По плану боя первый полк должен был перекрыть дорогу на Турец. Как только гитлеровцы подойдут и завяжут бой с подразделениями первого полка, Кульбака со своим полком атакует растянувшуюся колонну противника на дороге. Одновременно Брайко нанесет удар по переправе на Немане, перережет дорогу Еремичи—Турец. После этого выставит сильный заслон со стороны Еремичей, а основными силами совместно со вторым полком перейдет в наступление в направлении местечка Турец. Таким образом, противник окажется зажатым между
— Давид, держи крепче голову фашистов, а мы с Петром Леонтьевичем ударим по туловищу и хвосту колонны, — сказал Брайко, прощаясь с Бакрадзе.
Давид в полк вернулся глубокой ночью. Подразделения были готовы к действиям.
— Останешься с батальоном Тютерева. В случае угрозы обоз отправишь к штабу дивизии, — сказал мне Бакрадзе. — Я с первым батальоном пойду в засаду под Турец…
— Разрешите и мне с вами? — поднялся помначштаба Колесников.
— Хорошо, Юрий, — Согласился Бакрадзе.
К рассвету первый батальон вышел к намеченному месту. Роты заняли оборону. Дорогу заминировали, мостик разобрали.
Утром, находясь на наблюдательном пункте, я увидел колонну автомашин и танков противника, которая двигалась на запад, туда, где расположился Бакрадзе с батальоном. Впереди шли бронетранспортеры и легкие танки. Колонна растянулась на несколько километров, хвоста ее не видно, а голова подходила к местечку Турец.
— Ну, друзья, сегодня нам придется туго. Смотри, какая силища прет! — сказал Тютерев.
События развернулись совсем не так, как нам хотелось. Бой первым начал противник. Гитлеровцев никак не устраивало то, что с севера над их колоннами нависали наши второй и третий полки. Они и так за сутки потеряли несколько танков и около двухсот человек. Поэтому решили обезопасить себя справа.
Для этого создали сильную группировку из пехоты, танков и артиллерии и утром 4 июля нанесли удар по полку Брайко. После двухчасового кровопролитного боя партизаны вынуждены были отойти к Большой Слободе. Вслед за этим последовал такой же удар по боевым порядкам второго и первого полков.
Начали сбываться опасения Тютерева. Вступил в бой Бакрадзе со своими ротами. На батальон Тютерева тоже наступало свыше батальона с танками и бронемашинами. Их поддерживала артиллерия. Партизаны встретили дружным огнем и заставили залечь пехоту противника. От немецкой группировки отделилась рота пехоты, три танка, две бронемашины и танкетка. Они под прикрытием холмов направились в обход второго батальона справа.
Немцы непрерывно обстреливали нас из танковых орудий и крупнокалиберных пулеметов. В деревне загорелось несколько домов. В это время на мине взорвалась бронемашина…
Видимо, немцы по-прежнему не знали наших сил или же не считали нужным заходить в населенный пункт. Танки прорвались по дороге Турец—Кореличи. Бакрадзе оказался отрезанным от главных сил.
По дороге на машинах подъезжала немецкая пехота и с ходу
— Отходить надо, что он, не видит? — нервничал Боголюбов.
Опасность видел и Бакрадзе, но прорваться не мог. Сдерживая наседавшего противника, Давид уводил роты дальше от нас. Скоро батальон скрылся за бугром. Туда же перевалили немецкие танки и пехота.
— Обоз галопом к штабу дивизии! — передал приказание комдива связной Филоненко. — Отходите скорее, можете опоздать. Кульбака и Брайко еле сдерживают противника…
Боголюбов повел обоз. Я снял с обороны батальон Тютерева и поспешил в Большую Слободу. Штаба дивизии на месте не застали. Только проскочили пылающее село, как туда со стороны большака ворвались танки.
Колонну мы настигли на Немане, где она переправлялась вброд. Я доложил Войцеховичу, в каком положении оказался Бакрадзе. Казалось, он не обратил внимания на мои слова.
— Получилось не так, как мы планировали, — сказал Василий Александрович. — Противник оказался во много раз сильнее, чем мы предполагали. Из-за Немана продолжают подходить колонны мотопехоты и танков. Мы рассчитывали на помощь генерала Плиева, а он, оказывается, уже далеко на запад рванул.
— Все это так, но как помочь Давиду?
— За Бакрадзе не бойся, не пропадет. Обоза с ним нет, а налегке он обведет немцев вокруг пальца. Хитрый кацо, — успокаивал меня Войцехович.
Его доводы мало успокоили меня. Я видел, какие силы навалились на батальон. Если бы это случилось ночью, можно было бы не беспокоиться! А то ведь двенадцать часов дня! Чтобы спасти батальон от разгрома, кроме храбрости, нужно большое умение.
Переправились через Неман. Первым в Налибокскую пущу проник Андрей Цымбал с группой партизан. Там повстречал местный белорусский отряд.
— Кто вы такие? — спросил командир местного отряда.
— Ковпаковцы.
Командир внимательно посмотрел на Цымбала и пригласил отойти в сторонку, чтобы поговорить. Но как только Андрей оказался один среди местных партизан, на него набросилось несколько человек, обезоружили и связали.
— Что вы, черти, делаете? — кричал Андрей.
— Не ерепенься! — угрожающе проговорил здоровенный партизан. — На сук вздернем, еще не так взвоешь.
Цымбал решил, что попал в западню, подготовленную власовцами.
— Предатели! Плевал я на ваши угрозы! — кричал Андрей. — Плачет по вас виселица.
— Сам ты предатель, партизаном прикидываешься.
— Да, я партизан!
— Ковпаковец? — саркастически спросил местный партизан.
— Ковпаковец, — ответил Цымбал.
— Как вам нравится — он ковпаковец? — под общий смех сказал все тот же верзила. — Да будет тебе известно, ковпаковцы на Украине.
Цымбал понял, что его принимают за власовца или полицая.