Два романа о любви (сборник)

Горзев Борис

Вернувшись, старик объяснил:

– С правнуком говорил. Да, у него тоже есть прадедушка – я. Но в нашей семье я прохожу как дед. Так сложилось. А вот внучки моей, его мамы, нет дома, у нее дела, какая-то важная встреча, и она отключила мобильный. Через час перезвоню и всё улажу. То есть закажу у нее билет для вас, это без проблем.

– Спасибо. – Петр поднялся. – Спасибо, и я пойду, пора мне к себе в Верону, у меня там номер в отеле… И буду ждать информации от вас – когда, где и прочее?

– Конечно-конечно, я вам позвоню. У вас есть мобильный?

– Нет, не взял

из Москвы. Пошел он к черту в путешествии!

– Браво, синьор! Так их, эти современные штучки!.. Тогда дайте мне телефон вашего номера в отеле.

– Давайте наоборот: я запишу номер вашего мобильного и сам позвоню вам из отеля. Скажем, сегодня вечером, идет? Отлично, запишите мне, пожалуйста. И значит, у меня завтра свободный день, так? Буду гулять, а может, съезжу на озеро Гарда. А послезавтра мы едем в Милан, так?..

Убрав в карман листочек с номером телефона, Петр откланялся. Старик проводил его вниз и, прощаясь, кивнул на вешалку: «Ваша шляпа, синьор!» Щелкнула задвижка на входной двери.

Глава 3

Утром через день (то есть в означенное послезавтра) Петр посетил салон-парикмахерскую, потом, чисто выбритым, прогулялся по центру Вероны, заглянул в магазины одежды, вернулся в отель, а ровно в половине третьего вышел из него и тут же увидел старенький «фиат». Синьор Антонио помахал из машины – дескать, прошу. Петр уселся на переднее сиденье, а на заднем обнаружил – кого? – мальчика с кудряшками, Джузеппе.

– О, привет, и ты в Милан? – кивнул ему с улыбкой.

За мальчика ответил старик:

– Конечно. Он должен послушать концерт Сальери. И мать отпустила его со мной до завтра. Так мы договорились. Завтра мы вернемся домой – Потом, уже тронув машину, бросил пристальный взгляд на Петра: – А вы, смотрю, приоделись. Но по-прежнему в шляпе, хотя и жарковато.

– Ничего, привычка. А приоделся? Да, по вашему совету, купил эту модную рубашку и галстук. Так будет прилично?

– Рerfetto, perfetto! – услышал любимое восклицание старика (кстати, одет он был тоже вполне прилично, хоть без галстука, но и без наряда Сальери). – А теперь так: нам ехать 160 километров, это часа два, если с остановкой, потому что на полпути в Брешии сделаем паузу, выпьем кофе, что-нибудь съедим. Трасса скоростная, поэтому я весь внимание. Можете разговаривать с Джузеппе, а со мной нежелательно. Вожу я хорошо, но все-таки ребенок в салоне.

Петр сказал, что тоже водит, и при себе права, так что может и подменить, но синьор Антонио только покачал головой. Ну, нет так нет, будем глядеть в окошко и, если захочется, общаться с мальчиком.

Так и выходило, хотя в основном молчали. И это хорошо. Мелькали поля, долины, склоны гор справа, уютные деревушки. Синьор Антонии был занят исключительно вождением, и это при том, что, казалось, машину можно ставить на автопилот, если б таковой имелся. Джузеппе неотрывно глядел в окно, изредка доставал из пакетика очередной леденец и совал его в рот. Стало понятно почему, когда, глянув в зеркальце заднего обзора, старик спросил с ноткой тревоги:

– Тошнит? Ты как? – Но, поскольку мальчишка только повел головой и промолчал,

пояснил Петру: – Его иногда мутит в машине и даже в автобусах, поэтому он не любит ездить. Но сегодня пришлось, сам упросил. Леденцы – его спасение. Ничего, скоро Брешия, сделаем перерыв.

– Я в норме, синьор маэстро, почти не тошнит, – подал тихий голос Джузеппе, а Петр поведал:

– Это бывает, но проходит с возрастом. Со мной было так же, лет до тринадцати, до… до начала возрастного перелома.

– Это что – перелом? – заинтересовался мальчик.

– Это когда голос ломается, мутация, ты же знаешь, – опередил ответ Петра старик.

Потом опять замолчали. Так еще полчаса.

Наконец въехали в Брешию и остановились у какого-то открытого кафе. Столики под широкими зонтиками от солнца, сбоку небольшие пальмы в кадках, кипарисы, туя. Синьор Антонио заказал кофе, какие-то булочки, а мальчику – минералку, ибо от сока тот отказался. Пока ели-пили, старик говорил:

– Вот там, чуть впереди, поглядите, площадь Лоджиа. Там старинные дома с аркадами, они еще из древнеримских камней, то есть бывших зданий античного Рима. Это строилось в период Венецианской республики. Вот такая связь времен. А вообще-то Брешия попеременно принадлежала то Венецианской республике, то французам, то австрийцам. И еще, но это специально для вас я вчера вычитал, зная, что мы будем тут: в 1799-м году французов из Брешии выбили русско-австрийские войска, которыми командовал ваш генерал… э, Суворов. Или маршал? Правильно я называю его фамилию?

– Правильно. Но не генерал и не маршал, а фельдмаршал, потом генералиссимус.

– О, прошу прощения! Но фамилию запомнил, видите! Значит, никакого склероза…

Ну вот, хмыкнул про себя Петр, даже проехался по местам боевой славы великого соотечественника. Невероятное путешествие. И дальше так же – невероятно? Куда меня несет? В Милан. А там что? Ну, консерватория. А потом, завтра? Какой-то отель, прогулка по городу… что дальше? Обратно в Венецию, где остались вещи в камере хранения? Или… А, ладно, посмотрим, как карта ляжет!

Тут в кармане старика затрезвонил мобильник. Суетно выхватив его и приставив к уху, синьор Антонио быстро заговорил:

– Да, дорогая, всё нормально, мы едем, сейчас в Брешии, пьем кофе, уже заканчиваем, и в путь. Будем у вас через полчаса или через час, это зависит, как на трассе. Успеем, не беспокойся. Да-да, всё чудесно. Я? Я в норме, как всегда. Ну, целую, до встречи!

С кем шел этот разговор и что означает «будем у вас», Петр не стал спрашивать: во-первых, неприлично, а во-вторых и главное – да здравствуют новые неожиданности!

Пока же сели в «фиат» и продолжили путь в Милан. Мальчишка Джузеппе выглядел не таким бледным, как недавно, хотя чувствовал себя, наверно, все-таки неважно, судя по тому, что в Брешии отказался перекусить и только сделал глоток минералки. А синьор Антонио? Он, напротив, даже приободрился, и Петру показалось неделикатным предлагать ему смениться за рулем – вдруг решит, что это намек на его возраст? Нет, семидесятидвухлетний старик вел машину спокойно, уверенно, и потом стало понятно почему.