Два сапога не пара
Шрифт:
– Вот дерьмо, только не это.
– Что насчет пальца?
– Мы не опускаем гроб, пока все не уедут на машинах. Мы можем потом закинуть палец. Тебя это устроит?
– Закинуть палец?
– Я не открываю гробы. Тебе придется довольствоваться тем, что он будет похоронен в той же яме.
– Чувствую, что сейчас завизжу.
– Черт.
– Он сжал, было, губы, но они не были способны полностью закрыть его неправильный прикус. – Ладно. Я открою гроб. Кто-нибудь тебе говорил, что ты заноза в заднице?
Я отошла к краю сборища,
– Все говорят мне, что я заноза в заднице.
– Тогда, скорей всего, это правда, - утешил меня Морелли, обняв за плечи. – Удачно избавилась от пальца?
– Спиро собирается вернуть его Джорджу по окончании церемонии, после того, как разъедутся машины.
– Ты еще останешься?
– Да. Не хочу упустить шанс потолковать со Спиро.
– Я собираюсь удалиться с остальными еще теплыми телами. Буду в пределах досягаемости, если понадоблюсь тебе.
Я обратила лицо к солнцу и позволила себе мысленно вознести короткую молитву. Когда температура упала ниже десяти градусов, Стива не стал терять даром время на краю могилы. Ни одна вдова в Бурге никогда не надевала удобные туфли на похороны, и одной из обязанностей распорядителя похорон было не дать замерзнуть ногам пожилой леди. Вся служба заняла не более десяти минут, за это время не покраснел даже нос миссис Маккей. Я наблюдала, как семейство словно по команде удалялось, ступая по пожухлой траве. Через полчаса они уже будут в доме Маккеев, поедая закуски и наливаясь виски с содовой. И к часу дня миссис Маккей останется одна, удивляясь, что она будет делать, слоняясь по дому сама по себе весь остаток своей жизни.
Двери автомобилей захлопнулись, и двигатели завелись. Машины уехали.
Спиро стоял, уперев руки в бока, являя собой классический образчик многострадального владельца похоронного бюро.
– Ну? – обратился он ко мне.
Я вытащила пакет из кармана и вручила ему.
С обеих сторон гроба стояли гробовщики. Спиро вручил им пакетик с инструкцией вскрыть гроб и положить сей предмет внутрь.
Никто из мужчин даже глазом не моргнул. Полагаю, что когда ты проводишь всю жизнь, опуская освинцованные ящики в землю, нет необходимости выказывать излишнее любопытство.
– Итак, - произнес Спиро, поворачиваясь ко мне. – Как ты достала этот палец?
Я поведала ему краткую версию явления Кенни в обувном отделе, и как я нашла палец, придя домой.
– Как видишь, - подвел итог Спиро, - между мной и Кенни существует разница. Кенни всегда требовалось порисоваться. Любит что-нибудь натворить, а потом смотреть, как это сработает. Для него это все игра. Когда мы были детьми, я наступал на жуков и просто давил их, а Кенни втыкал в них булавки, чтобы посмотреть, как долго они будут окочуриваться. Полагаю, Кенни любил наблюдать агонию, а мне нравилась просто сделать работу. Если бы это был я, то поймал бы тебя на темной безлюдной парковке и просто засунул бы этот палец тебе в задницу.
Я почувствовала, как в голове что-то вспыхнуло.
–
– Я никогда не сделаю тебе такое, учитывая, какая ты симпатичная девушка. Если только ты не захочешь.
– Мне нужно идти.
– Может, увидимся позже. Пообедаем или что-нибудь еще. Только потому что ты - заноза в заднице, а я - мерзкий трус, не означает, что мы не можем быть вместе.
– Я скорее воткну иголку себе в глаз.
– Забегай как-нибудь, - предложил Спиро. – Я достал то, что ты хочешь.
Я боялась спрашивать.
– Очевидно, у тебя еще есть то, что хотел Кенни.
– Кенни - слизняк.
– Он же твой друг.
– Кое-что происходит.
– Например, что? – спросила я.
– Да ничего.
– У меня сложилось впечатление, что Кенни думает, будто мы партнеры и некоторым образом плетем против него заговор.
– Кенни - чокнутый. В следующий раз, когда увидишь его, пристрели. Ты можешь это сделать, не так ли? У тебя есть пистолет?
– Мне, в самом деле, нужно идти.
– Увидимся, - сказал Спиро, изображая пистолет и нажимая на воображаемый курок.
Я фактически рванула к «бьюику». Скользнула за руль, захлопнула дверь и позвонила Морелли.
– Может, ты и прав, мне пора отправляться в салон красоты мыть головы клиенткам.
– Тебе понравится, - пообещал Морелли. – Будешь рисовать брови толпе старых красоток.
– Спиро мне ничего не сообщил. По крайней мере, из того, что я хотела бы услышать.
– Я засек кое-что интересное по радио, пока ждал тебя. Прошлой ночью на Лоу Стрит был пожар. В одном из зданий, принадлежащих старому трубопрокатному заводу. Явный поджог. Завод давно заколочен досками, но кажется, кто-то использовал здание для хранения гробов.
– Ты хочешь сказать, что кто-то подпалил мои гробы?
– Спиро накладывал какие-нибудь обязательства на состояние гробов, или ты получаешь плату за живых или мертвых?
– Встретимся на месте.
Трубопрокатный завод занимал среднюю часть участка земли, зажатого между Лоу Стрит и железнодорожными путями. Его закрыли в семидесятые и оставили ветшать. Во все стороны от него тянулись пустыри, не представляющие собой никакой ценности. За пустырями находились действующие промышленные объекты: кладбище автомобилей, мастерская сантехнического оборудования, «Перевозки и Хранение Грузов Джексона».
Проржавевшие ворота, ведущие к заводу, были распахнуты, потрескавшееся асфальтовое покрытие было все в выбоинах, усыпано стеклом и мусором. В лужах темной воды отражалось свинцовое небо. На стоянке в бездействии торчала пожарная машина. Рядом с грузовиком была припаркована машина служебного вида. «Сине-белые» и машина пожарного маршала стояли под углом ближе к погрузочной платформе, где, очевидно, и произошел пожар.
Мы с Морелли припарковались бок о бок и проследовали к группе мужчин, которые беседовали и что-то писали в блокнотах.