Два убийства в одной квартире, и китайская хитрость
Шрифт:
— Так… И как бы Юшков его приобрёл? На воровской малине? — рассуждал Стабров, — больше ничего не узнал?
— Нет, к сожалению, — ответил Девяткин, — всё что удалось.
— У вас как всё вышло, Александр Владимирович? Есть что-то важное?
— Посетил Татьяну Александровну Петрушевскую.- начал тут излагать Минаков, — Проживает она в своём доме, не бедствует. Муж ей оставил весьма значительную сумму. Считает, что покойный Захар Петрович состоял в связи с кухаркой Маклаковой. Они часто общались. Упоминает и Ивана Ивановича Слепомудрова, как частого гостя. И говорит, что покойный
— Весьма вероятно, — и Стабров улыбнулся.
Сотрудники, сидевшие за столом весьма оживились, услышав последние слова Минакова. А Стабров призадумался… «Опять Маклакова… Ну нет, не может быть, что бы она была замешана в этом деле!» — на этих мыслях оборвал он сам себя.
— То есть, линия расследования должна идти по выявлению связей Юшкова. Всё сходится на этом субъекте, и это очевидно, — произнёс громко и вслух полицейский чиновник.
Сотрудники поднялись, и покинули кабинет начальника. Стабров встал у аспидной доски с схемой расследования, где были добавлены новые персонажи. Подумав, он добавил Маклакову… И две стрелки соединяли теперь её фамилию и двух погибших, Рашке и Петрушевского…
ГЛАВА 18 Встреча с Гомельским
Настойчивый звонок оборвал его тяжёлые мысли. Сделав три шага, с досадой он поднял трубку телефонного аппарата.
— Сергей Петрович! Простите, что беспокою. Но вы опять пропали, и так надолго! — говорил Гомельский в трубку.
Абрам Израилевич Гомельский был газетным репортёром и фотографом, сотрудничал с несколькими изданиями. Его статьи читатели не пропускали. Да и вообще был неплохим приятелем.
— Да всё дела, — навевал туману Стабров.
— Желал бы поговорить. в кофейне на Петровке, — предложил репортёр, — ручаюсь, вам будет интересно!
Отказываться было бы глупо, тем более, наступил некий кризис в собственных мыслях. Сергей Петрович быстро одел кожаную куртку и кепи и вышел на улицу.
Добраться до известного места в полуподвальном помещении было недолго. Не сомневаясь, он спустился вниз, оказавшись в плену немного тяжёлых, но таких манящих кулинарных ароматов. Ну а господин Гомельский уже сидел за столиком, и приветственно поднял руку, заметив товарища. Стабров быстро подошёл, отодвинул стул и присел.
— Добрый день, Абрам Израилевич! — поздоровался Сергей Петрович, — давно не виделись.
— Точно так… И поговорить, и кофе попить. Кстати, здесь подают весьма неплохой. Поесть чего не желаете?
— Что тут есть? — с сомнением спросил Стабров.
— По — простецки, жареный картофель и тушёная говядина. Никаких а-ля, здесь студенты столуются.
— Давайте…
Вскоре половой принес им горячее, хлеб и лимонад. Квас Гомельский не долюбливал. Ну а Сергей Петрович вооружился вилкой и ножом, и принялся за обед. Кстати, оказалось весьма недурно, как делом показали оба товарища, опустошив свои тарелки. Затем можно было взяться за кофе и разговоры.
Абрам Израилевич на правах
— Очень недурственно, попробуйте… Не посещали такие заведения?
— Во время службы на флоте и близко бы не подошёл. А теперь могу и в гражданском разгуливать, так что бывал… Но это ещё хорошее.
— Слухи там разные пошли, Сергей Петрович, дескать скандал с железными дорогами назревает… Так сказать эхо нашей революции…
Полицейский чиновник понимал, что и швейцар дома на Солянке, да и управляющий некую новость с гибелью Рашке, да еще с Петрушевским, да и сбежавшим неизвестным, давно сообщили в газеты, и за весьма небольшую сумму. Надо просто подождать, что скажет репортёр. И Гомельский не подвёл…
— Прослышал о новом деле в тринадцатой квартире, дома на Солянке. — начал журналист излагать историю, — Несчастливое местечко. Один застрелился, второй… Да ещё некто сбежал из гардеробной. Прямо водевиль какой-то…
— Сейчас расследуем, дельце непростое…
Оба собеседника вели разговор, словно два шахматиста сложный гамбит за доской. Те тоже всегда изображали полное спокойствие, словно и результат был неважен обоим. Старались не показать ни своего интереса в расследовании, ни раскрыть то, что знают. Но первым решился играть в открытую Гомельский.
— Петрушевский, судя по некоторым данным, был замешан в паре афер связанных с грузами, но выпутался. Нажил немалые деньги. Помогли весьма влиятельные люди. И в то время были неприятности на железной дороге. Пользуясь моментом, в 1906 году орудовала дерзкая шайка на станциях в Перово, Люберцах. Двоих взяли, но главарь остался на свободе.
— Я и не знал, — честно сказал Стабров.
— Так жандармерия расследовала, а не сыскная полиция. Грабеж на железной дороге — это дело жандармов.
— Спасибо, Абрам Израилевич. Квартиру же Рашке оплачивало Министерство путей сообщения, так что связь вырисовывается.
— Вот, видите, — обрадовался репортёр, — глядишь, совместными усилиями и раскроем дело!
— Я вас обязательно оповещу Абрам Израилевич. Обещаю. Да, и кстати, благодаря вашим усилиям, у меня появились поклонники. Слава богу, по спортивной части. Тоже любители мотоспорта.
— Ну, извините Сергей Петрович. Если вам было неприятно, как я описал ваши расследования…
— Да отчего же. Весьма полезное знакомство получилось. Ну, может быть, и закурим?
— С удовольствием, — согласился журналист и достал трубку.
Ну, а Сергей Петрович приготовил «манилу». Они зашли в курительную комнату, где свободного места хватало. Всё же был не вечер. Гомельский деловито набил трубку, а Стабров с интересом наблюдал за такой манипуляцией.
Наконец, оба закурили. Дело для морского офицера было всегда не в самом курении, а скорее успокаивала сама процедура приготовления. Не спеша достать сигару, приготовить спичку, зажечь, закурить, смотреть на сизый дым… И всё это желательно делать в кресле или на удобном диване. Тогда это приносило настоящее удовольствие, и особенно если это происходило вместе с друзьями, в приятном обществе, как сейчас, например.