Два вампира (сборник)
Шрифт:
Поскольку я был лишен возможности проникнуть в разум Дэвида или мысленно позвать его, в моем распоряжении оставалось только одно телепатическое средство: внимательно просматривать сознание попадающихся на моем пути смертных в надежде наткнуться на отражение образа Дэвида. Возможно, кто-то из них встречал его в знакомом мне месте.
Не прошел я и трех кварталов, как понял, что явственно улавливаю его образ. Более того, он возникает в сознании не человека, а другого вампира.
Я закрыл глаза и постарался приложить все силы, чтобы установить с ним более тесную
Давным-давно, когда Луи и Клодия попытались меня убить, именно здесь, в болоте неподалеку от Байю-роуд, которая вела за пределы Нового Орлеана, они утопили мои останки.
Теперь на месте диких зарослей и топей был разбит парк и построен музей, в экспозиции которого можно было встретить весьма интересные работы художников. Днем ухоженные аллеи заполняли гуляющие, в большинстве своем мамаши с детьми, однако ночью парк вновь превращался в густой и темный лес.
Кое-где сохранились даже старые дубы, а через всю территорию тянулся длинный извилистый пруд, берега которого в самой глубине парка соединял живописный мостик.
Возле него я и обнаружил этих двоих. Они тихо беседовали в непроглядном мраке, в стороне от дорожек и аллей. Дэвид был по обыкновению одет весьма изысканно и элегантно.
А вот при виде второго вампира я едва не вскрикнул от удивления.
Это был Арман!
По-прежнему юный, почти мальчик, он сидел на каменной скамье, небрежно согнув в колене одну ногу, и невинными главами смотрел на меня снизу вверх. Весь в пыли, длинные, отливающие золотом локоны спутались в копну — настоящий бродяга.
На нем были джинсы в обтяжку и плотная джинсовая куртка на молнии, и в этом наряде, даже несмотря на бледную, похожую на пергамент и абсолютно гладкую кожу, он с легкостью мог сойти за обыкновенного смертного.
При взгляде на него мне, однако, пришло почему-то в голову другое сравнение: с найденной на старом чердаке куклой со стеклянными красновато-коричневыми глазами. И первое, что мне захотелось сделать,— это броситься к нему, расцеловать, а потом вымыть и отполировать до сияющего блеска.
— Тебе всегда хотелось именно этого,— мягко произнес Арман. Звучание его голоса поразило меня до глубины души: в нем не осталось и намека на французский или итальянский акцент, а тон был спокойным, даже меланхолическим, и совершенно беззлобным.— Когда мы встретились в подземельях кладбища Невинных, ты тоже мечтал искупать меня в духах и одеть в бархатный костюм с широкими, отделанными вышивкой рукавами.
— Да,— сердито подтвердил я,— и к тому же расчесать твои прекрасные волосы. Я люблю тебя, маленький чертенок, и мне нравится ласкать тебя и обнимать.
С минуту мы молча смотрели друг на друга, а потом, к моему несказанному удивлению, он вдруг поднялся со скамьи и шагнул навстречу моим объятиям. Его движения были уверенными, но не резкими. Два холодных, затвердевших тела тесно сплелись между собой.
— Ангельское дитя,— прошептал я, непроизвольно
Напротив, он с улыбкой, от которой черты его лица сделались заметно мягче, покачал головой и несколькими небрежными прикосновениями ладони поправил прическу. Затем резким движением, словно поддразнивая, ткнул меня кулаком в грудь.
Удар оказался на редкость сильным. Сногсшибательным. Теперь настала моя очередь улыбнуться.
— Я не помню, чтобы между нами было что-либо плохое,— сказал я.
— Помнишь и будешь помнить,— возразил он.— Как и я. Но это не имеет никакого значения.
— Ты прав. Это не важно, потому что мы по-прежнему вместе.
Арман тихо, но искренне рассмеялся и покачал головой, многозначительно глядя на Дэвида. Его взгляд свидетельствовал о том, что они хорошо знают друг друга — быть может, даже слишком хорошо. И это мне совсем не понравилось. Я вообще не испытывал радости от того, что они знакомы. Дэвид был моим Дэвидом. А Арман был моим Арманом.
— Итак, Дэвид рассказал тебе обо всем,— сказал я, усаживаясь на скамью, и посмотрел сначала на Армана, а потом на стоявшего за его спиной Дэвида.
Тот отрицательно покачал головой.
— Разве я мог сделать это без твоего разрешения, принц-паршивец? — Тон Дэвида показался мне несколько пренебрежительным.— Я никогда бы не осмелился. Единственное, что привело сюда Армана,— это беспокойство о тебе.
— Неужели? — Я слегка приподнял брови.— С чего бы это?
— Ты прекрасно знаешь, что это правда, и даже, черт возьми, знаешь почему,— ответил Арман.
Его манера держаться была небрежной — судя по всему, он усвоил ее за время своих странствий по миру. Руки засунуты глубоко в карманы. Теперь он уже не походил на сошедшего с церковной фрески святого. Скорее — на крутого парня.
— Ты опять ищешь приключений на свою голову,— продолжал он все так же медленно, слегка растягивая слова, и по-прежнему без гнева в голосе.— Тебе уже и всей земли мало. На этот раз я решил попытаться поговорить с тобой, пока ты не натворил новых бед.
— Ах, какой ты внимательный! Самый заботливый из всех ангелов-хранителей! — саркастически откликнулся я.
— Да, именно такой,— не моргнув глазом подтвердил он/— Итак, ты не хочешь мне поведать о том, что задумал и чем занимаешься?
— Пошли,— сказал я.— Будет лучше, если мы найдем местечко побезопаснее где-нибудь в глубине парка.
Они последовали за мной. Мы шли как обычные люди и вскоре оказались в самой гуще старых дубов. Высокая трава там росла без помех и нигде не была примята, ибо в такую глушь не рискнет забраться на отдых даже самый отчаянный из смертных.
Среди искривленных корней мы расчистили для себя участок на заледеневшей земле. Свежий и чистый ветерок дул со стороны близлежащего водоема и иногда доносил до нас слабые запахи Нового Орлеана — впрочем, такие запахи характерны для любого большого города. Но главное, что мы опять были вместе, все трое.