Два веселых колобка
Шрифт:
– Иван Егорович не надо. Она ни в чем не виновата. Ее так же похитили, – ожил Лешка.
Пузатый разогнулся хотел рявкнуть на него, но передумав вышел, хлопнув дверь так, что стакан с кофе на столе подпрыгнул.
– Это, что было? – переводя взгляд со своего друга на его коллегу и обратно спросила я.
– Не принимай близко к сердцу. Выпей кофе, а то остывает.
– Да пошел ты! – почувствовав, как глаза наполняются слезами, сказала я, поднялась и вышла из кабинета.
– Оксан, подожди.
Развернувшись и чуть не
– Я пришла к тебе за помощью, а ты позволяешь каким-то придуркам на меня орать.
Проходящие мимо сотрудники с явным интересом стали на нас коситься.
– Послушай, – взял он меня за руку. – Эта Света, его дочь. Вполне понятно…
– Да пошел ты! Вместе с ним! – не дослушав, что там ему вполне понятно, я вырвала руку и пошла на выход.
– Ну подожди, – залебезил Лешка. – Давай отвезу тебя за дочкой. И побои надо снять. Или мыться нельзя будет, пока не снимешь.
Все еще не разговаривая в его машину, я все-таки села, но на все попытки завести разговор отвечала гордым молчанием, отвернувшись к окну.
В очаровательном здании с потертой табличкой с надписью, гласившей, что за дверью скрывается областное бюро судебно-медицинской экспертизы было битком. Мне уже доводилось бывать здесь. Тогда народу было не меньше. Толи народ у нас в городе такой активный, толи мне так везет попадать сюда в особо популярные у населения часы. Но, благодаря сопровождению личного мента, все процедура прошла очень быстро и в отличии от классической очереди в поликлинику, никто из ожидающих не возмутился, тем, что мы прошли, не пропустив всех, кто пришел раньше. Наверное, действовала общее осознание, если обратился сюда, значит должен вести себя как жертва, иначе зачем отвлекать занятых людей своими синяками.
Меня сфотографировали со всех сторон, опросили и отпустили.
Поняв, что разговаривать с ним никто не собирается. Лешка с виноватым видом, остановился у подъезда, где жила Юлькина мама и скрылся внутри. Появился, он оттуда, зачем-то таща моего детеныша на руках. Хотя ходить она умела самостоятельно.
– Нюся! – выскочив из машины, я попыталась отобрать дочку. Но, та, увидев меня отвернула обиженную мордочку.
– Нюся ты чего?
Лешка, наконец поставил ее на ноги.
– Обиделась, наверное, – присев рядом он коснулся пальцем кончика ее носа. – Что Анют, обиделась на маму?
Посуровев еще больше, она отвернулась.
– Не обижайся малыш! Мама так соскучилась по тебе!
Дернув плечиком, она сбросила мою руку. Тогда воспользовавшись весовым преимуществом, я, подняв, сгребла ее в клубок и обняв, села в машину.
– Нюсен, маме так плохо было без тебя. Не сердись пожалуйста, – Опять посмотрев сердито, она наконец разжала крохотные кулачки и обняла, уткнувшись в меня носом. А я почувствовала, как по лицу бегут горячие слезы.
Следующие несколько дней, я
Подходя после очередной прогулки к подъезду, я увидела подружкину машину. Почти поравнявшись с нею, увидела и хозяйку авто. Под грохочущую музыку она переписывалась с кем-то по телефону.
Заметив меня, она убавила звук и заглушив двигатель вышла.
– Ты к нам приехала или просто музыку слушаешь?
– Ха. Ха. Кстати, с таким умением попадать в неприятности, отключать мобильный с твоей стороны просто свинство. Должны же мы знать когда вновь начинать тебя искать по заброшкам ближнего зарубежья.
Открыв рот, чтобы ответить на сей пассаж, все же передумала и кивнула.
– Прости. Просто событий много произошло.
– У меня есть торт, – в доказательство, она достала круглую пластиковую коробку с заднего сидения. – Если вдруг решите пригласить в гости, так и быть поделюсь.
– Мам, давай пригласим, – дернув за руку попросила Аня.
– Ну ты, конечно, жесткие условия ставишь, – притворно ужаснувшись заявила я – Ну что ради ребенка не сделаешь.
Достала ключи и радушно распахнула дверь подъезда по шире.
Дома, умыв ребенка и поставила греться чайник и села напротив подружки. Та с любопытством меня рассматривала.
– Подробности знаешь или рассказать?
– Ну если в истории было что-то, о чем ты утаила в полиции, то не знаю.
– Вот Лешка болтун- находка для шпиона. А еще женщин обвиняют в неумении держать язык за зубами.
– Между прочим он печется о твоем психическом здоровье. Он продолжает верить в его существование и биться, что лишние воспоминания могут тебя травмировать. Поэтому, сам решил изложить все события.
– Это он конечно погорячился. Но, собственно, значит ты все знаешь.
– Ты няне-то чего не позвонила? Пожилая женщина извелась вся. Переживает за тебя.
– Да вылетело как-то из головы, – пожала я плечами. – Надо набрать. Сказать, что жива и вернулась.
– Не переживай теперь и она мне тоже звонит со всякими вопросами. Я сказала тебе плохо на улице стало и увезли на операцию.
– Ого, может надо было помягче что-то придумать. А то накаркаешь. А я не хочу операцию
Юлька хрюкнула.
– В твоем случае накаркать трудно. Но, как еще было объяснить, что ты исчезла и не подавала признаков жизни две недели?
– Сколько меня, пол месяца не было?
– А ты не знала? – она покачала головой.
– Да как-то не до календаря было. Ладно. Зато я похудела. Многие женщины об этом мечтают.
– Оптимистично, конечно, – хмыкнула Юлька. – Но, на твоем месте я бы начала жрать. Причем именно жрать, а не есть. Во-первых, это намного вкуснее, а во-вторых, сквозь тебя уже холодильник видно.