Двадцать и двадцать один. Наивность

Das_Leben

Стефания открыла глаза, облокотившись на локтях, немного приподнялась над землёй, щурясь от солнца. Настолько её дух был одухотворён, что девушка протяжённо и звонко запела:

– Ох, журавушка, чёрна головушка, унеси меня на крыльях белых в далёкий и тёплый край…

Время быстротечно приближалось к полудню. Матушка Гульнара, узнав об очередной прогулке дочери вместо утренней молитвы, будет строго бранить её и что самое страшное – станет запирать её на ночь. Тогда Стефания не сможет убегать в поле и отдыхать душой. Ей было скучно молиться – она не понимала религиозных истин, а просто делала то, чему учили родители и учителя.

Стефания понимала, что молится за благо Иисусу Христу, знала, что есть Бог и есть Диавол, который искушает на всякие грехи, знала, что есть Рай и есть Ад – в Аду плохо, и поэтому нужно делать хорошие дела и следовать десяти заповедям, чтобы попасть в Рай. Библию девушка читала неучтиво и невнимательно – оттого многого не понимала: почему одни люди – рабы Божьи, а другие – дети; почему одни владеют всем, а у других – нет ничего. Она не думала об этом.

Стефания писала стихи, читала французские романы, где героини либо страдают от неразделённой любви, либо сами становятся жертвами огненной страсти. Часто с родителями Вержинская посещала варьете и филармонию, с вдохновением внимая великолепной игрой актёров, игрой светотени и мелодичностью музыки. После таких культурных походов она могла по три дня витать в облаках, забывая все аксиомы и теоремы.

Итак, солнце уже взошло над горизонтом, а Стефания ещё не успела вернуться в дом. Она вскочила с земли, встряхнула влажными, длинными волосами и помчалась в село.

Седьмого июля Россия праздновала день Ивана Купала. Несмотря на то, что это был языческий праздник, а христианская церковь насмерть пыталась искоренить его, торжество прижилось среди народа: его любили за обряды, веселье и всеобщий шухер, который нарушает скучную доселе степенность. Во дворах, на улицах молодёжь поливала друг друга водой из ведёр, ходили на речку и в бани. Чему-чему, а веселья у молодых людей было не занимать.

– Микола, сучий син, вода ж крижана! – визжали девки, грозя кулаками на парней, которые с этого только смеялись:

– А чи не застудишься!

Благодаря праздничной суете, Стефания, улыбаясь, глядя на дурачинья рабочих, прокралась к своему поместью. Она была в обыкновенном платьишке и поэтому её не узнали.

Возле дома Вержинских, Стефания заметила скопление людей: она испугалась, что это Гульнара Дмитриевна всполошилась, заметив исчезновение дитятки, и собрала народ на её поиски. Девушка присмотрелась, сощурив голубые глаза – нет, это толпище окружило кого-то, рассматривала с превеликим интересом.

– Али не как сам император приехал, – предположила Стефания, с осторожностью подходя к толпе.

– Стефания Станиславовна! – Один из крестьян заметил юную буржуа, и народ расступился перед ней. – А ваша маман вас искала…

Но девушка не слушала. Её взор был направлен в цель этого скопления: в центре двора стоял молодой человек лет двадцати пяти, держа рыжего коня за узду, кормил животное из рук. Стефания была приятно смущена – парень тот был высоким, широкоплечим, стройным; лицо обладало правильными, мягкими чертами, а светлые глаза приятно с хитрецой сощурились от света солнца. Светло-русые волосы были уложены на бок и золотом блестели на свету. Он улыбнулся девушке и подал ей руку.

– Здравствуйте, Стефания Станиславовна, я рад познакомиться с вами.

Стеша не смогла не улыбнуться в ответ. Она протянула ему ладонь и поразилась, как такая крепкая, холодная рука могла так

мягко, даже нежно сжать её пальцы.

– А вы?.. – протянула девушка.

– Это Сергей Иваныч, приехал с самих Уральских гор… Где ваш “паккард” остался? Откуда бишь говоришь, отец?

– Из Оренбурга. Виноваты мы, что ли, что у вас вокруг степь? Южнее леса оставили.

– Так угонят...

– Его завести не каждому под силу, – интеллигент вновь обернулся к Стефании. – Я знаю, что вашему тятеньке нужен толковый помощник на его предприятии. Надеюсь, не откажет, – глаза Сергея странно заблестели. – Как думаете, Стефания Станиславовна, не откажет?

– Нет, не откажет, – в мыслях Стефании вдруг пронеслось произведение Лескова о «Леди Макбет Мценского Уезда». Она сочувствовала главной героине, помня, как в свои сети её заманил крепостной, которого звали тоже Сергей. Но нет – Стефания хоть и скучала в «Райне», но пускаться во все тяжкие не стала бы. Да и интеллигент, стоящий перед ней, не подавал вида распущенного пошлеца. – Так… чем вы в Оренбурге занимались?

– Стефания Станиславовна, вот ни за что не поверю, что вам это интересно! – Сергей по-лисьи улыбнулся, смеясь со снисходительной иронией. – Солнышко только взошло, а вы промокли до ниточки. Видно, что празднуете, вам не до моей карьеры.

– А сами не хотите? – Стеша кокетливо подмигнула, а девушки, подошедшие позади Сергея, вылили на него целый чан с водой, и со звонким смехом убежала под руки вместе с ними, оставив обескураженного мужчину.

Вечером, на закате, как солнышко скрылось за горизонтом, утопая в речной бирюзе, молодежь развела большой костёр, и каждый прыгал через него по очереди. Девушки, кто посмелее, со смехом преодолевали огненное препятствие, подобрав полы платьев, а робкие стояли в стороне, боясь подпалиться. Парни подначивали последних: они брали их за руки и тянули за собой хороводом к огненному кострищу. Потом девушки навели заговор против русалок, сирен и речной нечисти, а позже плели венки из цветов и опускали на водную гладь: по обряду – к кому из парней венок приведёт, тот и будет суженым.

Стефания со своими подругами старательно делала свой венок из сиреневых фиалок, а чтобы он отличался от прочих, девушка вплела в него три золотых лилии. Она подмигнула подругам и с размахом бросила венок далеко вперёд. Течение тут же подхватило цветы и понесла вдоль берега. Стефания кинулась за ним, пробегая по траве, а далее заворачивая к деревянному мосту, куда поплыл венок.

Пробегая мимо берёз и лип, девушка немного замешкалась, поняв, что избрала не лучший путь, но когда она выбралась из чащи увидела, что её венок уже перебирал мокрыми пальцами тот самый Оренбургский предприниматель. «Что ночью здесь делать мелкопоместному буржуа? – думала Стефания, рассматривая из-за деревьев силуэт. – Они же все выше этих веселий».

Шорох листьев услыхал Сергей. Он улыбнулся как-то странно, загадочно, и, не оборачиваясь, звонко произнёс:

– Стефания Станиславовна, уж ли не думаете вы, что я так глуп и глух, чтобы не заметить вас?

Девушка покраснела, однако во тьме при лунном сиянии этого не было заметно. Она вышла к мосту, остановившись, опустив голову, как провинившаяся школьница перед своим учителем.

– Вы гневаетесь на меня за утреннюю оказию? – с сожалением спросила она. – Да, я во многом легкомысленна, поддаюсь первому порыву, а вы настолько серьёзный, чтобы на меня обижаться.