Двадцать тысяч лье под водой (без указания переводчика)
Шрифт:
Конселю посчастливилось увидеть черепаху в шесть футов шириной, украшенную выдающимися продольными выступами. Я очень сожалел, что мне не удалось ее увидеть; по описанию Конселя я заключил, что он встретил sphargis coriacea — породу весьма редкую. Мне же из числа пресмыкающихся пришлось видеть только несколько какуан с продолговатыми черепами.
Что касается зоофитов, я мог любоваться на протяжении нескольких минут восхитительной оранжевой галеолерой, которая пристала к стеклу окна по левому борту судна. Это было длинное, тонкое волоконце, разветвлявшееся на множество отпрысков и имевшее вид тонкого кружева, столь тонкого, как паутина. К сожалению, нельзя было добыть этот
Последнее случилось при таких обстоятельствах.
Мы проходили тогда между Сицилией и берегом Туниса. В этом сжатом пространстве у мыса Бон в Мессинском проливе дно морское повышается почти внезапно. Здесь образовался настоящий гребень, но не достигающий уровня вод всего на семнадцать метров, тогда как по обе его стороны глубина доходит до ста семидесяти метров. «Наутилус» должен был идти очень осторожно, чтобы не наткнуться на подводную преграду.
Я показал Конселю на карте Средиземного моря место, занимаемое этим длинным рифом.
— С позволения господина, — сказал Консель, — это настоящий перешеек, который соединяет Европу с Африкой.
— Да, мой милый, — ответил я, — он совершенно загораживает пролив Ливийский, и исследования Смита доказали, что прежде материки были соединены между собой мысом Бон и мысом Фарина.
— Охотно этому верю, — ответил Консель.
— И прибавлю, — продолжал я, — что такая преграда находится между Гибралтаром и Суэтой, которая в геологические времена обращала Средиземное море в озеро.
— Ах, если бы вулканическая работа в один прекрасный день выдвинула эти барьеры поверх уровня моря!
— Это невозможно, Консель, — ответил я.
— Впрочем, если бы это произошло, то было бы очень неприятно господину Лессепсу, который работает над прорытием перешейка.
— С этим я согласен; но повторяю тебе, Консель, что этого не может случиться. Напряжение подземных сил постоянно ослабевает. Вулканы, столь многочисленные в первые дни мира, мало-помалу угасают. Внутренний жар постепенно ослабевает, температура нижних слоев земного шара заметно понижается в каждое столетие, и понижается в ущерб нашей планете. А надо тебе заметить, что внутренним жаром Земли обусловливается ее жизнь.
— А солнце?
— Одного солнца недостаточно, Консель. Разве может оно возвратить жизнь трупу?
— Насколько я понимаю, нет.
— Итак, мой друг, Земля в один прекрасный день обратится в охладевший труп. Она станет необитаема так же, как Луна, которая уже давно потеряла свою внутреннюю, или жизненную, теплоту.
— Через сколько же веков может это произойти? — спросил Консель.
— Через несколько сот тысячелетий, мой друг.
— В таком случае мы успеем окончить наше путешествие, — ответил Консель, — если только Нед Ленд не вмешается в дело.
Успокоившись, Консель принялся изучать подводную гору, мимо которой «Наутилус» шел с умеренной скоростью. Там на вулканической и скалистой почве распускалась вся подводная флора: губки, голотурии, прозрачные циниды, украшенные красноватыми бахромами, испускающими фосфоресцирующий свет; бероэ, известные в просторечии под названием морских огурцов, переливавшие всеми цветами солнечного спектра; странствующие коматулы в метр шириной, окрашивающие воду своим пурпуром; поразительной красоты древовидные эвриолы, павлинохвосты на длинных стеблях, множество различных видов съедобных морских ежей и зеленых актиний с серым стволом и коричневым диском, терявшихся в густой шевелюре своих оливковых щупальцев.
Консель специально
Из отдела моллюсков он упоминает о встреченных им в изобилии гребешках, которые держались кучами; треугольных донациях; трезубнях с желтыми плавниками и прозрачными раковинами стеклушек; оранжевых голых моллюсках-плевробранкиях; ежах, испещренных или усеянных зеленоватыми точками; аплизиях, известных также под именем морских зайцев; морских ушах, раковина которых доставляет лучший перламутр; огненных морских гребешках; аномиях, которых жители Лангедока предпочитают устрицам; кловисе, столь высоко ценимой марсельцами; кламах, в изобилии водящихся в морях, омывающих Северную Америку, и составляющих предмет значительной торговли Нью-Йорка; морских гребешках различных цветов; финиках-литодомусах, съедобных и как бы самой природой приправленных перцем; рубчатых венерикардиях, раковина которых на верхушке имеет шарообразную выпуклость; цинтиях, усаженных красными наростами; коринариях с загнутыми оконечностями, похожими на легкие гондолы; атлантах со спиральными раковинами; серых оретидах, прикрытых бело-пятнистой мантией, отороченной бахромой; эолидах, имеющих вид маленьких улиток; ползущих на спине каволинах и прочих.
Членистых Консель в своих заметках совершенно правильно распределил на шесть классов, из которых ракообразные принадлежат морской фауне.
Ракообразные разделяются на девять порядков, и первый из них включает десятиногих, то есть животных, голова и туловище которых большей частью соединены с грудью, рот снабжен несколькими парами видоизмененных ног, которые имеют четыре, пять или шесть пар грудных ног, служащих для передвижения. Консель следовал методу нашего учителя Мильна Эдвардса, который распределял десятиногих на три секции: короткохвостых, длиннохвостых и среднехвостых. Названия эти звучат несколько варварски, но они точны и ясны. Между макрурами, или длиннохвостыми, Консель отмечает аматий, у которых лоб вооружен двумя большими расходящимися шипами; вид крабов-инахусов, которые — я не знаю почему — считались у греков символом мудрости; крабов-ломбров, вероятно случайно попавших на эту подводную гору, так как они обыкновенно живут на значительной глубине. Затем у Конселя следует ряд названий, как, например: ксанто, пилумуны, калляпы — с его пометкой, что они легко перевариваются желудком, а затем зубчатые користы, эбалии и прочие.
Между длиннохвостыми (macrura), составляющими пять семейств, Консель назвал обыкновенных лангустов, мясо самок которых очень вкусно; раков-медведей, гебий и другие многочисленные виды съедобных раков; однако он ничего не говорит о семействе астацид, к которому принадлежат омары, так как лангусты — единственные омары Средиземного моря. Наконец, среди среднехвостых он отметил обыкновенных дроцин, укрывшихся, как он отмечает, в обыкновенную раковину, которой они овладели; гомолей с шипами на голове; раков-отшельников и прочих.
Здесь работа Конселя оканчивалась. Ему не хватило времени комплектовать класс ракообразных исследованием ротоногих бокоплавов, равноногих, листоногих, усоногих, ракушковых, или острокод, и некоторых других низших ракообразных. Чтобы заключить обзор морских членистых, он должен был также перечислить виды усоногих, как, например, циклопов, аргулусов и класс кольчецов.
Но «Наутилус», миновав надводную гору Ливийского пролива, снова погрузился в глубину и увеличил ход, почему и не пришлось наблюдать ни мягкотелых, ни членистых, ни зоофитов. Мы могли едва различать больших рыб, которые мелькали, как тени.