Двадцатые годы
Шрифт:
Теперь самое трудное. Андрей старше Славушки и держится с ним свысока, у него уже роман с Сонечкой Тарховой.
Андрей сидит дома и читает, он неохотно помогает отцу по хозяйству, делает вид, что изучает науки, а на самом деле читает исторические романы.
Славушка оглядывается по сторонам и вполголоса многозначительно говорит:
— Андрей! Задание… Тебе и мне. От Еремеева. — Быстрова Славушка не называет, Андрею хватит и Еремеева. — Надо разжечь костер. В лесу. Над
— Зачем костер?
— Сигнал.
— Какой сигнал?
— Не сказал. Зажечь и сматываться.
— А как разжечь?
— Из отряда доставили ведра с мазутом.
— Не пойду.
— А я не прошу. Еремеев сказал, в порядке комсомольской дисциплины.
— А если попадемся? — Андрей отрывается от книги. — А спичек-то нет?
— Есть. Еремеев дал. Целый коробок.
Никто не давал Славушке спичек, спички он таскает из лавки, где они припрятаны Павлом Федоровичем.
— Возьми веревку.
— Веревку еще зачем? — пугается Терешкин.
У Андрея тоже начинает работать фантазия. Костер еще куда ни шло! Но ведь революционеры казнят иногда изменников! Он не хочет убивать…
— Нету у нас веревки.
— По воду ходите?
— Мать голову оторвет.
— Обратно принесешь.
Славушка велит Андрею намотать веревку под пиджак.
— Я выйду, ты следом. Встречаемся в парке, у скамейки, где ты вечно торчишь с Сонькой. Еремеев сказал, будет поблизости…
— Знаешь в Семичастной Кудашкина?
— Их там несколько.
— Захара. Противный такой мужичонка. Тлю-лю-лю, тлю-лю-лю…
— Это который удавиться грозился?
— Чего?
— Мужики продали попу покос за ведро водки, Захар выпил, а сказал, что его обнесли, отдайте, говорит, мою порцию, а то пойду и удавлюсь.
— Знаешь его избу? Придется тебе к нему сходить.
— Зачем?
— После, после.
Запруду разворотило, — когда девки купаются, всегда все разворотят. Перебрались по камням и сразу к кустам… Молодец Петя: сказано — сделано.
— Скорее! Еремеев сказал, взять ведра и наверх…
Березка на лужку — загляденье.
— Лезь на березу.
— Зачем?
— Еремеев сказал.
Андрей лезет.
— Спускай веревку.
Славушка подвязывает ведро.
— Тяни!
— Я перемажусь…
— Отмоешься. Мне нельзя.
Обмазали стволы мазутом.
— Видишь? Все портки измазал, пиджак…
— Отмоешь, я тебе потом скипидару дам. Тяни веревку обратно. Теперь забирай ведра и в Семичастную. Брось во двор Кудашкину, и домой. И на всякий случай переоденься.
— А ты?
— У меня еще здесь дела. Беги, а то поймают!
Уговаривать Андрея не приходится.
Вот-вот сумерки и придет Гарбуза. Скорей бы разжечь
А теперь ходу, ходу!
— Стой!
Сумерки уже обволакивают парк, и Гарбуза на повороте, как черт из-под земли, и с ним с десяток солдат.
— А это что?
Славушка оборачивается… Матушки! Вот это факелы! Такие факелы слепого остановят…
— Вот я тебя и спрашиваю!
Но это уже не Гарбуза. Ротмистр Кияшко, вот кто его спрашивает. Вот кто, оказывается, шел с Гарбузой брать Быстрова!
— Что это там за пожар?
— Я и не видел…
Кияшко заторопился. Славушку тоже поволокли. Перемахнули через реку. Березки горят, как свечки.
Кияшко оглядывает лужайку.
— Гарбуза, здесь?
— Так точно.
— Мазут! Кто поджег?
— Сюда я не ходил, а в аллее видел… — Славушка запнулся.
— Кого? Кого?
Кияшко наклоняется к мальчику, стеклянные глаза контрразведчика выкатились.
— Быстро!
— Кудашкин пробежал с ведрами.
— Какой Кудашкин?
— Тот самый, что указал место, — поторопился Гарбуза.
— Трех человек, быстро, — распоряжается Кияшко. — Обыскать дом, надворные постройки, самого задержать… — Но мальчика Кияшко не собирался отпускать. — Твои прогулки тоже подозрительны. Придем в штаб, я тебе карманы повыверну…
Если Кияшко вздумает обыскать, Славушка пропал, у него на груди копии приказов, тут даже Шишмарев не пожалеет.
— На речку зачем ходил?
— Я не ходил.
— А штаны где намочил?
— Лягушек ловил.
— Каких лягушек?
— Обыкновенных.
— Вивисектор нашелся! Ты из себя идиота не строй!
Солдаты вернулись из Семичастной: Кудашкина дома не оказалось, но во дворе у него обнаружили ведра из-под мазута.
— Найти самого, — приказал Кияшко, держа мальчика за руку, и опять пригрозил: — Я тебя при подполковнике…
Совсем стемнело. Черные тени слетаются по земле. Какая-то парочка шарахнулась в кусты, парочки бродят здесь даже в самое тревожное время.
— Я вам поамурничаю! — пугнул их Кияшко.
Шли в темноте среди зарослей давно отцветшей сирени.
— Стой! — вдруг взвизгивает Кияшко. — Что это?
Он даже выпустил Славушку и ухватился за что-то в воздухе.
— Огня!
Гарбуза засветил спичку.
До чего ж они кстати, милые лягушки!
Ребята наловят, свяжут гирляндой и протянут поперек аллеи. Приятная неожиданность для гуляющих парочек!
Об этой шутке знали все, и все равно всякий раз лобызались с лягушками.