Дважды разыскиваемые

Гребенюк Михаил Кириллович

Встреча со стариком несколько озадачила Бойко, что-то символическое виделось в ней. Нет, она не избавила от неприятных воспоминаний, зато вооружила ясностью. Бойко вдруг четко увидел тропу, по которой так неуверенно шел все эти дни…

В полдень Бойко сидел в зале Центрального телеграфа и торопливо писал на бланке: «Буду завтра знаю одного из грабителей подробности расскажу отделе моем приезде молчите».

4.

«Что случилось с дочерью?-терялась в догадках Мария Константиновна.-

Почему она так убивается? Неужели потрясена несчастьем, свалившимся на Бобровых?.. Не такое уж это великое несчастье. Выпутаются из него Бобровы. Не первый раз».

Мария Константиновна подошла к дочери, присела рядом на край дивана.

–  Ну, полно тебе, можно ли так?

Мила не ответила, только нервно передернула плечами.

–  Доченька, родная, не молчи! Скажи что-нибудь..,

–  Мне нечего сказать, мама.

–  Как же нечего? Без причины так не переживают. Ты сама не своя… Будто в воду опущена… Что случилось?

–  Ничего еще не случилось, мама.

–  Еще? Значит, что-то должно случиться?

–  Не знаю…

Мария Константиновна всплеснула в ужасе руками.

–  Не знаешь? Мила, опомнись! Я твоя мама!

Мила вздохнула.

–  Ну и что же?

–  Как ты говоришь! Неужели мы чужие?

–  Мама, не терзай меня вопросами. Не в словах дело… Ты самый близкий мне человек. Ты дала мне жизнь, вырастила меня. Только одного ты не сделала- не дала мне… Нет-нет, не то, мама… Я хотела сказать совсем не то… Нет, я ничего не хотела сказать! Ты все равно не поймешь меня! Все равно!

Мила уронила голову на руки и застыла так, словно окаменела.

Мария Константиновна испугалась не на шутку.

–  Боже мой, что же случилось?

–  Ничего, мама, ничего,- отозвалась Мила.- Оставь меня!

–  Не оставлю, слышишь, не оставлю, пока не скажешь, что случилось! Может быть, тебе Женьку жалко?.. Дурочка моя, ему ничего не сделается, вот увидишь. Отец выручит его. Я бы этому кавалеру Клариному глаза выцарапала!

–  Ну что ты говоришь, мама? При чем тут он? Дело совсем не в нем. Неужели ты не можешь понять такой простой истины?

–  Это ты не можешь понять такой простой истины!- искренне возмутилась Мария Константиновна.- Если бы не он, разве Женя сидел бы сейчас? Его пускали в дом в надежде на помощь. За Кларой разрешали ухаживать. Она не любит его, я знаю!

–  О чем ты!- отстранилась Мила.

–  Я говорю, что Клара не любит его.

–  Мама?!

–  Ладно, ладно, не буду… Что тебя в таком случае беспокоит?

Мила поднялась.

–  Нет, я не знала, что ты такая, не знала, мама.

–  Какая?-удивилась Мария Константиновна. Она не понимала дочь.

–  Я будто первый раз увидела тебя… Мы же так долго вместе… Почти всю жизнь… Скажи, тебе трудно было бы расстаться со мной?

–  Как это - расстаться…- растерялась Мария Константиновна.- Что за слова?

–  Ну, если бы я умерла…

–  Умерла?!

Мария Константиновна испуганно посмотрела на дочь, хотя была уверена,

что Мила шутит. Она хотела сказать ей об этом и упрекнуть в жестокости, однако не успела: помешал звонок.

–  Кто бы это?

Мария Константиновна поспешила в переднюю, на ходу бросив сердитый взгляд на дочь - будто предупреждала, что разговор непременно будет продолжен.

Мила выждала, пока исчезнет за дверью мать, тенью метнулась в свою комнату. Закрылась в ней - словно отгородила себя от всего на свете…

Мария Константиновна вернулась в сопровождении Сорокина.

–  Садитесь, Николай Аркадьевич.

–  Спасибо, я к вам на секунду. Понимаете, какое дело… Нет ли у вас Тимура Азимова? Или, может быть, он был недавно?

–  Нет, что вы! Он за версту обходит этот дом!-изобразила недоумение Мария Константиновна.

–  Извините…

–  Давайте спросим Милу. Доченька, где ты? Посмотри, кто пришел к нам! Милочка! Выйди на минутку!.. Значит, они встречаются?- взглянула Мария Константиновна на Сорокина.- Ах, какая это великолепная пара! Правда, Тимур намного выше Милы… Милочка!-снова позвала Мария Константиновна. Подождав некоторое время, она пошла в комнату дочери, жестом попросив Сорокина подождать.

Сорокин остался один. По привычке стал оглядывать комнату, знакомиться с тем, что окружало хозяев. Вещи многое говорят о своих владельцах, подчас даже больше, чем сами владельцы о себе. Он убедился, что здесь «декорации» придается немалое значение, вот только кто главный декоратор: Мария Константиновна или Мила?

–  Николай Аркадьевич, что же это делается?-с плачем возвратилась Мария Константиновна.

–  Что?- поднял голову Сорокин.

–  Прочтите, пожалуйста.- Мария Константиновна протянула Сорокину вырванный из тетради лист.- Нет, я сойду с ума! Я не вынесу этого, Николай Аркадьевич! Не вынесу!

Сорокин с трудом разобрал торопливые, прыгающие строки: «Мама, меня не жди. Ты ни в чем не виновата. Просто мы не поняли друг друга. Прощай. Мила».

–  Что же это, что?.. Николай Аркадьевич, милый, да как же это?..
– запричитала Мария Константиновна.

–  Покажите ее комнату,- встал Сорокин.

Комната Милы была пуста. По ней гулял ветер, ворвавшийся в открытое окно.

5.

Они вышли на улицу, осмотрели небольшой садик у окна, из которого выпрыгнула Мила, перелезли через ограду и очутились на неширокой тихой улице.

–  Пойдемте на автобусную остановку,- предложила Мария Константиновна. Она немного успокоилась и выглядела уже не такой разбитой, как несколько минут назад.- Пойдемте, Николай Аркадьевич!

–  Пойдемте,- согласился Сорокин.

На автобусной остановке Милы не было, не было ее и в ближайшем скверике.

Через полчаса они снова сидели в гостиной. Некоторое время молчали, погруженные в тяжелые мысли. Потом Мария Константиновна с мольбой и надеждой посмотрела на Сорокина и неожиданно разрыдалась.