Дважды войти в одну реку
Шрифт:
И пришла ночь садистского возмездия, ночь национального триумфа! Истязая девушку, я всю ночь выкрикивал проклятия и угрозы в адрес анонимных врагов:
— О, подлые фашисты! О, нацистские ублюдки! Это вам за Бабий Яр! А это за печи крематориев! А это за газовые камеры! А это за Освенцим и Бухенвальд! А это за варшавское гетто и хрустальную ночь!
Всю ночь по квартире разносились вопли:
— А это за республиканскую Испания! А это за горе и слезы матерей Украины!
Под
— А это за Гернику, Орадур и Лидице!
Барышне, привыкшей к примитивным ласкам малоопытных сокурсников, всё это страшно понравилось, и она с тех пор не давала мне прохода, умоляя о повторении нетривиальной ночи, полной незабываемых, непередаваемо ярких и жгучих впечатлений. Кстати, вскоре выяснилось, что она и не немка вовсе, а еврейка из предместий Потсдама".
Отличный я всё-таки был парень, с восхищением подумал Раф о себе.
Он перевернул страницу и вытаращил глаза.
"Букеровская лекция", прочитал он. Это еще что такое? И лекции такой не бывает…
"Язык — один из важнейших элементов национальной культуры, краеугольный камень общественного сознания. Пишущий всегда должен об этом помнить. Как только он взялся за перо, он стал публичной персоной, и его ответственность за каждое написанное или произнесенное им слово безмерно возрастает.
Язык подчиняется законам, которые изобрели не самые глупые люди. Нарушать эти законы — не дано никому. Нарушение языковых законов — преступление, направленное на подрыв основ государственности. И это преступление каждодневно совершенно открыто происходит на наших глазах. В нашей больной стране — в современном российском обществе — и так разлад и падение всего, что только может падать, а тут еще и это…
Если пишущий плохо владеет словом, значит, он плохо учился: плохо учился в школе и плохо учился в институте. И не хочет учиться сейчас.
Ему наплевать на то, что настольной книгой каждого литератора, телеведущего, журналиста, публициста должен быть словарь. А в широком смысле — комплекс, массив справочной литературы плюс Интернет, который дает возможность засунуть свой любопытный глаз куда угодно, хоть в библиотеку Лондонского королевского общества. Это аксиомы.
Теперь о частностях.
Плохо, если автор пренебрегает нормами орфографии, пунктуации, морфологии, стилистики и прочей несложной грамматической атрибутики, которая является обязательной для любого ученика современной общеобразовательной школы. Злоупотребление грязным, "приблатненным" языком, в котором преобладают слова, немыслимые еще несколько десятилетий назад в приличном обществе, привело тому, что мат в общественном месте стал заурядным явлением, на которое уже никто не обращает внимания. А наша нравственность напрямую зависит от того, как мы говорим сами и позволяем другим говорить в нашем присутствии.
Если же литератор, смакуя скабрезности и держа на прицеле материальную выгоду (тираж!), использует этот вид языка при написании художественного произведения, то он, на мой взгляд, вообще не художник, а кто-то другой,
Теперь о неправомерных заимствованиях из других языков.
Нельзя произвольно и необоснованно делать из языка разноязыкую мешанину, превращая родной язык в тарабарщину.
Тот, кто это делает, не дает себе труда покопаться в справочниках и словарях. В русском языке есть абсолютно все. И даже более того, как сказал некогда выдающийся филолог Иван Иванович Соллертинский. Надо только научиться всем этим богатством пользоваться.
Мешанина из нескольких языков свидетельствует о небрежности, неуважительном отношении к предшествующему опыту поколений, которые создавали, очищали, облагораживали и обогащали наш язык.
Язык, на котором мы имеем счастье говорить, мыслить, писать, заслуживает того, чтобы мы относились к нему с большим уважением и любовью. Эклектика тогда хороша, когда на то заявлены веские причины, обосновывающие потребность ввода в речь иноязычных слов. В этом случае всё должно подчиняться логике, базирующейся не только на творческом подходе к языковому материалу, но и на бережном к нему отношении.
Кто-то скажет, что Солженицын нарушает классические нормы русского языка. Да, нарушает. Но значит ли это, что он не владеет словом? Солженицын действует строго в рамкам русской языковой традиции, которая позволяет осознанно расширять этимологические, лексикографические, семантические, диалектологические, топонимические и прочие языковедческие границы.
Надо в пояс поклониться таким писателям, их труд — это несомненное благо, служащее как развитию языка, так и его совершенствованию; это говорит о закономерной, неразрывной связи языка с нашим историческим прошлым и сегодняшней жизнью.
Большим писателям позволительно вторгаться в такие заповедные лингвистические области, куда простым смертным вход заказан.
Одним словом, что дозволено Юпитеру, то не дозволено быку.
Языковая неразборчивость, небрежность — болезнь, которая лечится повседневным трудом, самообразованием и критическим отношением к себе и своим возможностям.
Если эту болезнь не лечить, то она заведет нас в мир, где царят авторы дешевых бестселлеров, "творцы" глянцевых изданий и прочие проходимцы, которым все разговоры о чистоте и святости русского языка представляются вздором, не заслуживающим сколько-нибудь серьезного внимания и мешающим делать "бизнес".
Сказанное вовсе не означает, что в художественном произведении должны владычествовать тишь, Божья благодать и безликая стерильность: если бы это было так, то пришлось бы предать забвению великих писателей прошлого, начиная с Аристофана, Хайяма, Рабле и кончая Гашеком, Миллером и многими другими, кто знал толк в крепком словце.
Но, жирно подчеркнем! кто знал и границы, в которых плодотворно и органично соседствуют друг с другом неформальная лексика, даже мат, и язык воспитанных людей. Всё сказанное относится ко всем публичным людям, включая политических деятелей, деятелей культуры, журналистов и телеведущих.