Две недели на соблазнение
Шрифт:
— Лейтон считает иначе.
Глаза Ралстона потемнели от гнева.
— Лейтон сравнивал тебя с нашей матерью?
Она покачала головой:
— На словах — нет. Но он считает, что я представляю опасность для репутации тех, кто меня окружает.
Маркиз небрежно отмахнулся.
— Ну, во-первых, Лейтон — осел. Всегда был ослом. Еще с той поры, как бегал в коротких штанишках. — Джулиана не удержалась и захихикала, а ее брат улыбнулся. — Во-вторых, он слишком консервативен, всегда был таким. И, в-третьих, я уже пережил свою долю ударов по репутации, а
— Быть может, просто все ждут, чтобы мы с тобой устроили какую-нибудь сцену?
Ралстон откинулся на спинку кресла и кивнул:
— Да, возможно.
— Но почему же он такой осторожный?
Вопрос вырвался у нее помимо воли, и она тут же пожалела об этом. Ей не хотелось, чтобы брат почувствовал ее интерес к герцогу. Пусть даже мимолетный интерес. Да, всего-навсего мимолетный, конечно же.
Но Ралстон, похоже, ничего не заметил.
— Лейтон всегда был таким. В школе не мог произнести фразу, не упомянув о том, что он наследник герцогского титула. Вечно был такой чопорный и правильный до тошноты… Мне его поведение всегда казалось нелепым. Зачем брать на себя ответственность, которую налагает герцогский титул, если не пользоваться преимуществами, которые он дает?
Джулиана не удержалась от широкой улыбки. Ее брат в душе повеса. Укрощенный теперь, потому что женат. Но все равно повеса.
И, снова не удержавшись, Джулиана сказала:
— Калли хочет пригласить его на обед, чтобы поблагодарить. Публично.
Маркиз на минуту задумался.
— Что ж, это вполне логично.
— И еще с десяток других холостяков.
Брат пожал плечами.
— Не думаешь же ты на самом деле, что я могу убедить ее свернуть с этого курса?
— Нет, конечно. — Джулиана помолчала. — Она считает, что дружба с герцогом поможет моей репутации.
— Возможно, она права. Не могу сказать, что этот человек мне нравится, но все же он имеет определенное влияние на мнение света. — Маркиз ухмыльнулся. — Свойство, которым я никогда не мог похвастать. — Они надолго замолчали, задумавшись каждый о своем. Наконец Ралстон сказал: — Не стану притворяться, что мнение света не имеет значения, Джулиана. Хотел бы я, чтобы это было не так, но увы… И еще раз заверяю тебя: ты не такая, как она.
Она на мгновение прикрыла глаза.
— Очень хотелось бы тебе верить.
— Но ловишь себя на том, что веришь им?
Джулиана распахнула глаза. Откуда он знает?!
На губах брата заиграла улыбка.
— Ты забываешь, сестренка, что я был в твоем положении. Мне хотелось показать им всем, что я выше их, и при этом я боялся, что я именно такой, каким они меня считают.
Точно! Именно это чувствует и она.
— Для тебя все было по-другому, — возразила Джулиана с некоторой обидой в голосе.
Ралстон сделал глоток скотча.
— Теперь — да, — кивнул он.
Потому что он маркиз.
Потому что он англичанин.
Потому что он мужчина.
— Потому что ты один из них.
— Прикуси язык! — Брат рассмеялся. — Какое ужасное оскорбление!
Но она не находила
— Ах, Джулиана… Для меня это по-другому только потому, что теперь я знаю: есть та, которая любит меня такого, какой я есть, которая верит в меня.
— Калли?
Маркиз кивнул.
— И теперь я уже не пытаюсь оправдать их ожидания, потому что сосредоточен на том, чтобы превзойти ее ожидания.
Джулиана не сдержала улыбки.
— Порочный маркиз Ралстон, закоренелый распутник, усмиренный любовью…
Брат пристально посмотрел на нее, теперь уже — сама серьезность.
— Я не говорю, что ты должна выйти замуж, Джулиана. Напротив, если ты предпочитаешь жизнь, свободную от брака, видит Бог, у тебя достаточно для этого денег. Но ты должна спросить себя, какой хочешь видеть свою жизнь.
Она открыла рот, чтобы ответить, но вдруг поняла, что у нее нет ответа. Она никогда особенно не задумывалась над этим с тех пор, как отец умер и все изменилось. В Италии брак и семья, наверное, были бы для нее весьма желательны… но так далеки, что она об этом почти не думала. А вот здесь, в Англии…
Но кто же захочет взять ее в жены?
Не догадываясь о ее мыслях, Ралстон поднялся и, завершая разговор, сказал:
— Никогда не думал, что скажу это, но любовь, оказывается, не так плоха, как я считал. Если она придет к тебе, надеюсь, ты не отвергнешь ее с ходу.
Джулиана покачала головой.
— Надеюсь, не придет.
Он сверкнул улыбкой.
— Знаешь, я уже слышал это раньше. Я сам так говорил… И Ник говорил. Но, похоже, никому из Сент-Джонов не удается ее избежать.
«Но я не Сент-Джон. Не совсем».
Правда, вслух она этого не произнесла.
Глава 7
Веселье выражается деликатными улыбками. Смех слишком груб для утонченной леди.
Ответ на старый как мир вопрос найден: в сражении мрамор побеждает золото.
Джулиана глянула поверх перил ложи герцога Ривингтона в Королевском театре. Внизу было море шелка и атласа — добрая половина высшего света явилась на эту особую премьеру «Дамы из Ливорно», а другая половина наверняка рвала на себе волосы от того, что не удалось достать билет.
— Ну и ну! — воскликнула Марианна, тоже наблюдавшая за разворачивающейся внизу живой картиной. — А я-то думала, что осень — для загородных домов и охоты!
— Говорят, в этом году все иначе.
— Вот что бывает, когда парламент созывает специальные сессии. Мы все сходим с ума от осеннего воздуха. Не пшеница ли это в волосах леди Дэвис? — Марианна подняла свой театральный бинокль, чтобы получше разглядеть безвкусную прическу дамы. Покачав головой, проговорила: — А здесь и Денсмор с какой-то женщиной. Никогда раньше ее не видела. Скорее всего куртизанка.