Две недели среди ненормальных
Шрифт:
Дана замолчала. На наморщенном лбу и в поросячьих глазках отражались попытки напрячь мозг. Но надолго Маринкович не хватило.
– Да не понимаю я ваще на! – взревела она и начала колотить учебником по парте, а потом принялась с остервенением выдирать страницу. Ваня, закатив глаза, отодвинулся от неё подальше. Шаня, не удержавшись, захихикала.
– Ну Маринкович, ну, некоторым образом, не надо имущество портить! Terrible! Два! – возопил Грушко. – Окей, тогда Подфартенко, нужно пятёрочку свою оправдать,
– Ну ладно, – почесал затылок Подфартенко и усиленно засопел.
Все остальные вернулись к прерванным занятиям.
Шаня почти не волновалась, что кто-то из учителей станет возмущаться из-за прогулов. Оставшихся в школе учеников можно было пересчитать по пальцам, поэтому вероятность получить награду за то, что вообще явился, была гораздо выше.
Софья Вурдалаковна расщедрилась настолько, что поставила каждому пришедшему на урок пятёрку.
– А прогульщщщики пусть утрутся! – прошипела она, хищно улыбаясь.
Зато физичка, Фобия Исааковна, решила под конец года создать всем проблемы.
– Расслабились, значит? – промурлыкала она, сидя на парте и ухмыляясь уголком накрашенных бордовой помадой губ, когда трое обделённых удачей учеников получили единицы за ответ у доски. Фобия Исааковна специально выбирала самые сложные и каверзные вопросы. Её целью, кажется, был именно завал учеников и получение от этого сомнительного удовольствия.
Дама со стервозным характером неспешно обвела класс взглядом броско накрашенных глаз и небрежно поправила фиолетовые кудри, которые рассыпались по плечам. Внушительных размеров грудь в буквальном смысле вывалилась из топика.
– Совершенно зря расслабились, – продолжила она, прищуриваясь. – ШМЕЛЕНКОВА! – вдруг рявкнула она. – А ну быстро вышла к доске!
– Чего я-то сразу? – совершенно по-маринковичевски буркнула Шаня, неохотно выползая из-за парты. С физикой она дружила самую малость лучше, чем с химией, в которой не понимала абсолютно ничего.
Травкин заметно занервничал и принялся судорожно листать свою тетрадь, чтобы по возможности помочь Шмеленковой.
– Ускорение свободного падения? Быстро, быстро, быстро! – со скоростью Канделаки затрещала физичка.
– Девять и восемь... – вспомнила Шаня, радуясь, что хоть что-то знает.
– Чего девять и восемь?
– Ээ... Метров на секунду в квадрате! – ответила Шмеленкова, подумав, что знает не так уж и мало.
– Следующий вопрос! Второй закон Ньютона?
– Эээ, – замялась Шаня, панически шаря глазами по классу в поисках подсказки. Таких тонкостей она не знала.
Когда её взгляд упал на Хитрозадова, тот съёжился и быстро открыл учебник на нужной странице. Он всё ещё помнил про Витька с района.
– Ускорение тела, это, как его, прямо пропорционально равно...равнодействующей сил, приложенных к телу,
– Умничка, просто зайка, – растянула губы в улыбке Фобия Исааковна. – Хороший ответ, но ты долго думала, а значит, хотела меня обмануть и ждала подсказки. Поэтому два! – хлопнув в ладоши, возвестила она.
– Вы не охренели? – не сдержалась Шмеленкова, аж подпрыгнув на месте от возмущения таким поворотом событий.
– Я – нет, а вот ты – очень даже, – невозмутимо хмыкнула физичка. – Но мы можем поговорить о твоей оценке, если ты задержишься после урока, – и мило улыбнулась.
– Задержусь, – буркнула Шаня, возвращаясь на место.
– Звучит так, как будто она тебя насиловать собралась, – фыркнула Шмелефанова, с которой Шаня сидела на физике.
– Ты всё об одном думаешь, – закатила глаза Шмеленкова, ловя себя на украденном жесте. – Зачем ей я, у неё Уран есть.
– А вдруг она би? – не унималась Катя.
– Проверю и всё тебе расскажу, – отмахнулась Шаня, невольно начиная думать, что с ней будут делать после звонка.
Разговор действительно имел отношение к делам сердечным. Только Шаню насиловать, к счастью, никто не собирался.
– Хочешь пять? – протянула Фобия Исааковна, запирая дверь на ключ, от чего Шмеленкова невольно поёжилась. – Тогда рассказывай мне, зайчик, какие же такие отношения связывают эту сучку Лору и вашего химика. Ну? – нетерпеливо склонила голову набок она.
– Да никакие, – внутренне усмехаясь, сообщила Шаня. – У неё физрук есть. Ей на вашего Урана фиолетово.
– Это точно? – прищурилась озабоченная женщина, наматывая яркий локон на палец.
– Вообще пофиг, – уверенно подтвердила Шмеленкова.
– А ему-то, ему на неё? – нетерпеливо продолжила расспросы учительница.
– А вот этого я уже не знаю, – пожала плечами Шаня. – Это вообще-то от вас уже зависит. Сделайте так, чтобы на вас не пофиг было!
Физичка помолчала с минуту, всё так же терзая свои волосы и кусая губу. Затем её взгляд просветлел.
– Хорошо, зайка, ты меня успокоила. Поставлю тебе пять, можешь катиться отсюда! – продемонстрировала она свои ровные отбеленные зубы.
– Благодарю, – отозвалась Шмеленкова, спешно покидая помещение. – Совсем шизанулась, – шёпотом прибавила она, оказавшись на безопасном расстоянии от кабинета.
– Что ей надо было? – хором спросили ожидавшие её Ваня и Сара.
– Не поверите, её интересуют сплетни про Лору и Урана, – поделилась Шмеленкова.
– Да все с ума посходили с этими отношениями! – всплеснула руками Сарочка.
– Такова жизнь, деточка! – пропела услышавшая их разговор Шмелефанова. – Кстати, что там с приглашением меня на пати?