Двенадцать дней лета

Джолос Анна

Зашипев, он-таки вырывается на свободу и, выпучив глаза, стремглав проносится по комнате, на всех парах вылетая в коридор.

– Ну куда же ты?! А рукавчики? – Белка гонится за ним следом.

– Бедный кошак, – сочувствующе вздыхает Демьян.

– Валера, Валера! Помоги мне его поймать! Он под столом! – зовёт меня громко, после чего до нас доносится жуткий грохот и звон стекла. – О-оу…

Переглядываемся.

– Кхм. Ну я поехал? – произносит парень осторожно.

– Угу.

– Ты только это, усатого в обиду не давай...

Глава 16

Демьян

–

Ну кто там ещё? – доносится до меня недовольное.

Встаю. Разминаюсь.

Наконец-то. Сижу жду приёма вот уже почти два часа. Скоро третий пойдёт.

– Добрый день, – прохожу в душный кабинет.

– Дык вечер почти уже, – не отрывая сосредоточенного взгляда от бумаг, бормочет себе под нос Калинина. – И день мой рабочий, между прочим, подходит к концу, – делает глоток чая из прозрачной чашки. Подносит вафлю ко рту. Откусывает от неё половину.

– Да я не займу много вашего времени, Тамара Васильевна.

Пояснительная: я приехал в органы опеки. За столом передо мной специалист по мониторингу и контролю. Кажись, у них это так называется.

– А, Соколов… – сразу узнаёт, поднимая голову.

– Здравствуйте.

– Присаживайся.

– Да я насиделся уже в коридоре, спасибо.

Жуёт-жуёт.

Глотает.

Давится.

Кашляет.

Хлопает себя по груди.

Запивает содержимым чашки.

– Садись-садись. Нечего над душой мне тут стоять! – раздражаясь, машет рукой.

Опускаюсь на стул.

– Чего так поздно явился? – предъявляет с наездом, поправляя причёску. – Месяц назад приглашала сюда.

– Меня не было в городе, вы же знаете.

Кивает.

– Ну да, ну да… И как там столица? – убирает с бумаг тарелку. Вытирает губы тыльной стороной ладони, но на них всё равно остаются прилипшие крошки.

– Что ей будет? – пожимаю плечом.

– Как дела-то? Не сбомжевался ещё? – усмехнувшись, принимается стучать ногтями по деревянной поверхности письменного стола.

– С чего вы взяли, что так будет? – отзываюсь хмуро.

– А так у вас, неблагополучных, зачастую и бывает, – открывает пудреницу, достаёт из сумки помаду.

Стиснув зубы, заставляю себя промолчать.

Она красит губы.

– Зачем звали?

– Затем, – щёлкает колпачком. – Ты вообще в курсе того, что дома у вас происходит?

Не спешу с ответом. Давно понял, что в беседе с этой женщиной нужно взвешивать каждое слово.

– Просветите?

– Конечно, – напяливает на нос очки в толстой оправе. – Твоя мать совсем на дно скатилась. На заводе больше не работает. Бухает ежедневно. Забывает забрать ребёнка из детского сада. Морит девчонку голодом. Водит по городу в грязных вещах. Обзывает. Оставляет соседям, чтобы та не мешала ей проводить время с сожителем. Не следит за ней в ночное время. А недавняя ситуация? Это ж вообще

из ряда вон!

– Что случилось?

– Что-что… – Кабы дома находился, знал бы, – подмечает язвительно.

– Я уехал в Москву на заработки не от хорошей жизни.

– На заработки. А чего ж не помогаешь своим-то, добытчик? – спрашивает саркастично.

– Помогаю. Ежемесячно деньги отправляю.

– Ага, видать оттого мать твоя придумала себе новый вид заработка: посадила девчонку милостыню у туристов просить.

За грудиной прошибает током.

– В смысле?

– В коромысле. Та весь день по дождю просидела на набережной, пока Лариса Сергевна её там не углядела.

Сжимаю челюсти сильнее.

– Заболела ещё потом, ага. Воспитатель говорит, ребёнок десять дней без справки в саду отсутствовал. А ещё воспитатель сообщил мне про постоянный недосып и синяки. Кто лупит? Мать или сожитель?

– Я не знал про это, – выдавливаю из себя с трудом, пока по венам разливается лютая ярость.

– Ну, теперь знаешь, – принимается перекладывать папки. – Как и то, что мы собираемся лишить твою мать родительских прав. Не хотелось для девчушки такой судьбы, но увы, других вариантов нет.

– Подождите.

– Чего ждать-то? Пока Борис этот чего похуже сделает?

– Не сделает, – вскочив со стула, цежу зло.

– Как знать-как знать… – нарочно провоцирует.

– Я не позволю.

– Как не позволишь то? – мне прилетает очередная усмешка. – Ты ж в этот момент в столице беззаботно проводишь время. А вообще не переживай. Катюшка – девочка симпатичная, глазастеканькая, смышлёная.

– Её зовут Ксюша!

– Если дурной характер показывать не будет, есть шанс, что заберут в семью быстро, – продолжает, не обращая внимания на ошибку.

– Да вы о чём вообще? – возмущаюсь громко. – У неё есть семья!

– Это та, в которой мать законченная алкашка? – троллит.

– У Ксюхи есть я! Оформим на меня опекунство и проблема решена.

– Тебе не отдадут её.

– Я её старший брат! Родной!

– Не отдадут, – отмахивается, морщась.

– Это почему? Я давно совершеннолетний. У меня есть официальный заработок, я снимаю теперь нормальную квартиру. Не пью, не курю.

– Нет-нет, мой дорогой, – тяжело вздыхая, поднимается со стула и дёргает пуговицы пиджака, еле застёгивающиеся на животе. – С твоим прошлым на опеку даже не надейся.

– То был единичный эпизод.

– О, поверь, этого единичного эпизода предостаточно. Надо было думать башкой!

– Я заберу сестру к себе. Подскажите, что и где надо оформить. Какие и кому предоставить справки, характеристики. К каким людям обратиться.

– Нет, – отказывается наотрез. – Мы с коллегами уже почти подготовили документы. В этом месяце девочка поедет…

– Не делайте этого Помогите мне, – перебивая, повторяю настойчиво.

Буквально горю отчаянием. Плевать, что унижаюсь. Готов. Ради Белки.