Двенадцать моих любимых мужчин, или Вся правда о блондинах
Шрифт:
Как ни странно — на этом мои неприятности закончились, и вскоре я убедилась, что жизнь без родителей обладает рядом преимуществ. Познакомившись и подружившись с моими новыми соседками, я открыла для себя много прелестей, недоступных дома. За неделю жизни без родителей я успела пристраститься к косметике, и при этом никто не стоял над душой с нытьем: «Смывай немедленно!» Вслед за этим я освоила мат, иногда настолько удачно сочетая составляющие, что получившиеся «трехэтажные» ругательства девчонки записывали к себе в дневники «на память». В жизни коллектива я тоже преуспела — меня выбрали звеньевой, и я довольно быстро научилась рапортовать без запинки: «Товарищ старший пионер вожатый, дружина пионерского лагеря «Горнист» в количестве четырех пионерских отрядов и одной октябрятской группы на утреннюю линейку построена».
Наша
Как-то вечером, когда до дискотеки оставалась пара часов, наша женская ватага решила вновь полакомиться витаминными ягодами за пределами лагеря. Выйдя из палаты, мы увидели, что в опасной близости от нашего тайного лаза наблюдается группа вожатых, которые с жаром обсуждают что-то. Поход за малиной был отложен до лучших времен, и мы с девчонками уже собирались разойтись, как вдруг спорщики замолчали, и до нас донеслась тихая музыка. Мне стало любопытно, и, подойдя ближе, я увидела белокурого юношу с гитарой в центре компании. Но не цвет волос с этот раз привлек мое внимание, а руки незнакомца. Его тонкие пальцы перебирали струны, рождая на свет мелодию, от которой сжималось сердце. А как он пел! Я уже слышала эту песню раньше — ее исполнял Михаил Боярский для героини фильма «Гардемарины, вперед!». Слушая призыв, мне хотелось стать той самой голубкой и прилететь в сад, где есть постель из ландышей, а на ветках висят прекрасные сны. Переведя взгляд на одухотворенное лицо юноши, я поняла, что музыкант еще и невообразимо красив. «Ангел во плоти…»
Со слезами восторга я вернулась в палату, решив, что на дискотеке я обязательно приглашу его на танец. «Это и есть взрослая жизнь, — думала я, распыляя себе на голову чуть ли не весь баллончик лака. — Мы будем самой красивой парой! Девчонки мне обзавидуются!!!» Однако радость была преждевременной, и последнее открытие, которое подарила мне взрослая жизнь, было отнюдь не радужным. Дискотеку и все увеселительные мероприятия отменили в связи с угрозой эпидемии — проверка обнаружила в столовой кишечную палочку. В лагере объявили карантин, и все принялись наперебой звонить родителям, чтобы сообщить им эту новость.
Телефон в «Горнисте» был только один, и очень скоро перед зданием администрации выстроилась целая очередь страждущих. Пристроившись в самом хвосте, я размышляла о жестокости судьбы. Коварный недуг разлучает нас — проклятая кишечная палочка отнимает у меня встречи с любимым! «Не сдамся», — решила я, всерьез вознамерившись еще раз увидеть своего Ангела, и, стараясь не привлекать к себе внимания, выбралась из очереди.
Добравшись до корпуса, в котором размещались вожатые, я осторожно приблизилась к окну и, приподнявшись на цыпочках, заглянула внутрь. Сначала я тупо моргнула, словно надеясь, что голый зад, который я увидела, исчезнет, но этого не произошло. С ужасом осознав, что вышеупомянутая часть тела принадлежит моему Ангелу, я опешила. Сам обладатель крепких ягодиц производил руками странные манипуляции и тихо постанывал. « Неужели ему плохо?» — удивилась я, а потом ко мне на ум пришла и вовсе страшная догадка. — «Наверное, он тоже заболел!» Я уже собиралась ворваться в палату, чтобы предложить Ангелу помощь, и тут случайно обратила внимание на журнал, лежавший перед ним на кровати. От ужаса у меня перехватило дыхание — такое количество обнаженной женской плоти я видела лишь в душевой бассейна. Ангела, напротив, нисколько не смущал журнал и, казалось, что он получает от этого удовольствие. Тут блондин немного повернулся, и я поняла, наконец, чем заняты его руки. Вытаращив глаза и зардевшись, я тихо сползла вниз по стене и бросилась прочь. Мой ангел оказался демоном. Только потом я узнала, что специфичная литература носит название «порнография», и подобным «рукоприкладством» грешат многие, но в тот момент мне казалось, что я попала в ад.
На следующее
Глава 6. У матросов нет вопросов, или Ты совсем не ДиКаприо! (с) группа «Лакмус»
Родоначальники кинематографа и представить себе не могли всю ценность их открытия. Они не предполагали, что со временем киноиндустрия захватит весь мир, подарив зрителю не только звук, цвет и спецэффекты. Спустя много лет лишь мы знаем, что кино стало целым искусством. Культом.
Фильмы радуют, пугают или обучают зрителя, актеры становятся идолами, а зрители нарушают заповедь «не сотвори себе кумира». И я тоже была грешна. Вскоре после того, как фильм «Ромео и Джульетта» сделал из Леонардо ДиКаприо звезду мирового масштаба, на экраны вышел «Титаник» Джеймса Камерона, превратив блондина в недосягаемый секс-символ и любовь всех девушек на земном шаре. Я не была исключением и, рыдая над трагической историей любви Джека и Розы, дала себе обещание, что обязательно когда-нибудь поеду в круиз на шикарном лайнере. Случай подвернулся этим же летом, когда мы с подружками решили отметить окончание школы и поступление в ВУЗ приятной поездкой. Наш шикарный лайнер оказался двухпалубным речным теплоходом «Славянов» с толпой пенсионеров на борту, а круиз — трехдневной поездкой до Ярославля, но в то время мне казалось, что сбывается моя самая заветная мечта. Упаковав чемодан и не забыв положить в него две вырезки из журнала, с которых на меня смотрел мой любимый Лео, я принялась облачаться в наряд, который готовила давно. На мне был розовый сарафан и плетеные босоножки, подчеркивающие высокий подъем ноги, но финальный штрих я оставила напоследок — перед выходом из дома я надела соломенную шляпку с лентой под цвет сарафана.
Выбирая этот наряд, я то и дело рисовала в своем воображении картину: величественной походкой я направляюсь к теплоходу, легкий бриз шевелит мои волосы, а с палубы на меня смотрит… он! Я поднимаю глаза на него и кокетливо улыбаюсь, а он улыбается мне и спешит навстречу.
Жестокая реальность в виде июньской жары вмешалась в мои планы, превратив мечту в фарс. Проехав через всю Москву до речного вокзала и проклиная отсутствие кондиционеров, я выбралась из метро, где успела взмокнуть так, что мой розовый сарафан намертво приклеился к спине. Путь до причала был довольно не близкий, и я, обливаясь потом под жаркими лучами солнца, волочила за собой тяжелый чемодан и поминала синоптиков недобрым словом. Добравшись до теплохода, я уже устала как загнанная лошадь и была готова швырнуть свой чемодан в Москва-реку. Соломенная шляпка не спасала от жары, а наоборот, послужила мини-сауной для моей прически, превратив старательно уложенную челку во взъерошенное мокрое гнездо.
Встретившись на причале с подружками и с трудом затащив чемоданы на теплоход, мы направились в нашу каюту, которая оказалась тесным пеналом, размером два на три метра с маленьким иллюминатором — жалким подобием окна. Я не привыкла отступать — круиз был моей давней мечтой, и, успокоив приунывших подруг и повесив над койкой — а другим словом назвать то жалкое подобие кровати, представлявшее собой тонкую полку, я не могла — две вышеупомянутые вырезки, я потащила однокурсниц на палубу.
Надежда встретить его еще не умерла. Она была жива тогда, когда мы облазали весь теплоход в поисках интересных мест и не нашли ничего, кроме небольшой кают-компании с потертыми креслами и обшарпанным роялем и верхней палубы со старыми деревянными шезлонгами. Не умерла, когда на ужин мы все собрались в столовой, разглядели попутчиков и поняли, что пересчитать ровесников можно по пальцам одной руки. Жила даже тогда, когда стемнело и на верхней палубе «Славянова» началась «дискотека» с хитами, которые слушали в молодости наши бабушки. Лишь утром, пока мои попутчицы еще спали, а я вышла прогуляться и полюбоваться рассветом, я поняла, что отдых испорчен. Не будет никакого ДиКаприо, никаких томных взглядов, а только пара скучных экскурсий и «развлекательная» программа с пенсионерами.