Двенадцать сторон света
Шрифт:
Вот и старая дверь, разлучённая с таким же старым дверным косяком, встала, прислонившись к облупленной стене на площадке.
– А ну, не мешай дяде Игорю, отойди, – раз за разом повторяла бабушка и выпроваживала его из коридора в комнату.
Профилактика уже закончилась, и начался долгожданный мультфильм. Но Лёне почему-то становилось неинтересно от мультфильма, как было невкусно от мороженого после ядовитых бабушкиных слов про его маму. И уже через минуту он, как заворожённый, снова оказывался в коридоре возле Игоря, глядя то на его открытое лицо, то на запястье с якорем.
– Видал? Я, Лёня, на флоте
Лёня восторженно кивал. Три океана! И ещё что-то, о чём вообще нигде и никому нельзя говорить, даже под самым строгим секретом!
– Скоро ли? – вклинилась бабушка. – Без двери мы тут всё равно что голые ходим. Может, вызвать кого на подмогу?
– Сейчас, бабуля! Потерпи чутка.
Игорь, широко расставив ноги и громко крякнув, приподнял новую дверь и стал сажать её на петли. Лёня заворожённо ловил каждое его движение.
– Что ж ты – так один всё и сделаешь? – бабушка всплеснула руками и отступила в большую комнату.
Фигура в надвинутой кепке возникла внезапно – звука шагов Лёня не услышал. От неё разило чем-то кислым и прогорклым. Лёня сразу с ужасом понял, что перед ними тот самый грозный Анатолька.
– Я сосед снизу, – сдавленно прошипел он.
– Ну, здорово, сосед, – приветливо кивнул Игорь.
– Вы что это устроили?.. Я, значит, с работы – только отдохнуть собрался…
– Время разрешённое, а ночью отдохнёшь, как другие граждане, – невозмутимо парировал Игорь, прищурив левый глаз и карандашом намечая отверстия в дверной коробке.
Мальчик замер. И зачем это Игорь отвернулся от него? Он же не знает – Анатолька что угодно может ему сделать!
Но пока Анатолька продолжал, как обычно, «брать на голос». Правда, теперь он взвизгивал громче дрели, однако Игорь, ничуть не отвлекаясь, продолжал делать своё дело. Вдруг пронзительный взгляд Анатольки зацепился за мальца в глубине коридора и даже в его светлых глазёнках угадал насмешку над собой. Тогда он решительно шагнул вперёд и нагло дёрнул дрель из рук Игоря. Сверло замерло, бодрая музыка инструмента оборвалась.
Уже не отпуская Анатольку взглядом, Игорь неспешно встал с корточек. Отложив дрель, он резко схватил и притянул его к себе, а ногой тут же прихлопнул дверь, чтобы Лёня не увидел чего-нибудь лишнего. Голос Анатольки снаружи вдруг зазвучал испуганно и сипло. Игорь тоже что-то негромко выговорил. Затем послышался короткий вскрик и дробный перестук по лестнице.
А новая дверь, после громкого хлопка, вновь приотворилась, так что взгляду мальчика открылась яркая щель. На верхней ступеньке лестницы в полоске солнечного света лежала смятая кепка. Игорь ловко наклонился, поднял её и размашисто запустил вниз, следом за внезапно ставшим таким смешным и жалким Анатолькой.
– Что за горлопан у вас? – усмехнулся Игорь.
– Да так, – пожал плечами Лёня.
Через несколько минут они позвали бабушку:
– Готово, хозяйка! Работу принимай… Замок-то вам не высоковато?.. Ну, сами так захотели! Вот, закрывается на два оборота… и обратно тоже на два. Дверь отличная – никакой приступ не страшен!
Бабушка смотрела на него, но только качала головой и ничего не могла взять в толк. На прощание Игорь вложил
– Держи, мужик! Это дубликат называется. И не теряй.
Бабушка была не в себе до самого вечера. Только дождавшись припозднившегося деда и осыпав его всеми возможными придирками, она понемногу отошла.
Больше двух недель Анатолькиного голоса совсем не было слышно. На время он стал тише воды ниже травы. А позже, подкрадываясь к новым скандалам, сначала озирался и примерялся, чтобы не встретить внезапный отпор от какого-нибудь нового Игоря.
Бесконечно тянулась сырая вязкая поздняя осень. День за днём уныло шли дожди, так что вся земля замесилась в грязь. Однако что-то там, наверху, всё-таки происходило. Слово перестройка звучало от взрослых всё чаще и непонятнее. Зато слово дефицит Лёня уже понимал наглядно и отчётливо. Бабушка то и дело таскала его с собой за этими самыми дефицитами, и время от времени он становился вторыми руками, в которые можно заполучить что-либо ценное. Но для этого ему надо было долго и терпеливо стоять, не вертясь под ногами, а только хорошо запомнив нужные ноги в потёртых туфлях или в грязных сапогах, с сумкой, постиранным пакетом или растянутой авоськой.
И медленно-медленно двигаться в этой душной тесноте. Да ещё и мама так давно не приходила! Говорят, она болеет и её положили, и поэтому не может повидаться с Лёней. А отец сам находит вечные отговорки. Лёня, как и все вокруг, стал сильно ждать снега – со снегом сразу станет легче.
В этот вечер дед пришёл домой с каким-то особенным взглядом – немного растерянным и как будто по-новому оглядывающим квартиру. Лёня уже знал, что совсем скоро деду предстояла пенсия. Правда, ему оставалось ещё несколько рабочих смен. Но дед уже со всеми договорился, отработал заранее и на эти самые последние смены выходить не стал, чтобы не дразнить гусей. Скольких его товарищей заваливало в их последний выход! Вызволить живыми успевали далеко не всех. Видно, эти самые подземные гуси не отпускали.
– Ну, чего встал? – сразу накинулась на него бабушка. – Разулся, так проходи уже!
– Третья моя шахта… и последняя теперь, – сиротливо вздохнул дед.
Бабушка принюхалась, но ничего подозрительного, видимо, не учуяла.
– Всё, отработал, значит? Лодырь ты теперь?
– Как ты, что ли? – вполголоса огрызнулся дед. – Иди, шастай по своим магазинам!
Бабушка не нашлась чем ответить и решила пока затаиться. Она окинула взглядом Лёню, видно, хотела что-то скомандовать, но передумала.
– Ладно, тут посидите. Щи вон в кастрюле, – бросила она напоследок и закрыла дверь снаружи.
Ужинать дед не стал. Не включил телевизор. Не взялся за газету. Все привычные дела стали вдруг совсем непривычными. Он сидел и напряжённо думал, представляя, как там сейчас в шахте, кто ползёт по проходу вместо него, кто первым даст сигнал на перекур и кто сделает главную выработку. Лёня молчал.
Дед погладил его по макушке, стараясь улыбнуться.
– Мамка-то знаешь где твоя? – дед оглянулся, будто кто-то мог их подслушать.