Двенадцатая карта
Шрифт:
Делрей ткнул в его сторону огромным пальцем.
— Мы очень ясно дадим тебе знать, когда надо будет раскрыть рот. Без возражений?
— Я только…
— Без воз-ра-жений?
Угрюмый кивок.
Агент приподнял в руке содержимое кошелька: деньги, пару семейных фото, одну выцветшую помятую фотографию.
— Это что? — спросил он.
— Мой тэг.
Делрей поднес снимок поближе к Райму. На нем был изображен старый угловатый вагон в нью-йоркской подземке, бок которого украшала цветистая надпись: «Jax 157».
— Граффитист, —
— По-прежнему зовешь себя Джаксом? — спросил Райм.
— Обычно.
Делрей показал удостоверение с фото:
— Для славных тружеников управления городского транспорта ты, может, и был Джаксом, но вот для остального мира ты, похоже, Алонсо Джаксон. Также известный под красноречивым обозначением «Заключенный два-два-ноль-девять-три-четыре», присвоенным в исправительном учреждении чудного города Олден, штат Нью-Йорк.
— Буффало, верно? — спросил Райм.
Сообщник Бойда кивнул.
— Тюремные связи — вот откуда ты его знаешь.
— Кого?
— Томпсона Бойда.
— Не знаю я никакого Бойда.
— Тогда кто тебя нанял для этого дела? — рыкнул Делрей.
— Я не понимаю, о чем вы говорите. Какое еще дело? Клянусь, не знаю. — Он действительно выглядел сбитым с толку. — И насчет всего остального… газ какой-то… Я…
— Ты выслеживал Женеву Сеттл. Купил себе пушку и объявился вчера у школы, — указал Селлитто.
— Ну это да, верно. — На его лице отобразилось удивление их осведомленностью.
— А теперь и здесь объявился, — продолжил Делрей. — Вот о каком деле мы тут все языками треплем.
— Нет никакого дела. Честное слово, не знаю, что вы имеете в виду.
— Ну а про книги что нам расскажешь? — спросил Селлитто.
— Это книги, которые ребенком читала моя дочь. Для нее и предназначались.
— Восхитительно, — пробормотал Делрей. — Объясни-ка теперь, зачем надо было кому-то платить, чтобы передать их… — Он запнулся, нахмурил брови. Похоже, настал черед даже Фреду Делрею потерять дар речи.
— Ты хочешь сказать?.. — протянул Райм.
— Именно так. — Джакс тяжело вздохнул. — Женеве. Моей малышке.
ГЛАВА 35
— Итак, все сначала, — сказал Райм.
— Хорошо. Такое дело: шесть лет назад меня закрыли. Назначили от шести до девяти в Уэнди.
Тюрьма строгого режима в Буффало.
— За что? — рявкнул Делрей. — Вооруженный грабеж и убийство, кажется?
— По трем пунктам: грабеж, ношение оружия, вооруженное нападение.
— А две четверти? Убийство было?
— Пытались пришить, но этого не было, — решительно заявил он. — Изменили на вооруженное нападение. Да и не делал я этого.
— Старая песня, — пробормотал Делрей.
— Но ограбление было? — спросил Селлитто.
Джакс поморщился:
— Да.
— Продолжай.
— В
— Расскажи про ограбление.
— Значит, так было. Несколько лет назад была у меня работа — красил я в Гарлеме.
— Граффити? — Райм кивнул на фотографию разрисованного вагона.
Джакс рассмеялся:
— Дома красил — малярничал. На граффити не заработаешь, если ты, конечно, не Кит Хэринг. В общем, погряз я в долгах. Винэс — мать Женевы, уже крепко подсела. Сначала кокс, потом героин, потом дело дошло до крэка. Его лицо изображало неподдельное горе.
— Когда мы с ней познакомились, уже было заметно, что у нее проблемы. Но сами знаете, любовь зла. Ну так вот, над нами повисла угроза оказаться на улице, и денег Женеве на одежду, учебники, а бывало, и наеду уже не хватало. А она должна была иметь достойную жизнь. Вот я и решил: разживусь немного деньгами, устрою Винэс в лечебницу, на реабилитацию. Если откажется, заберу Женеву, дам ей нормальный дом.
Короче, один мой приятель, Джоуи Стоукс, рассказал, что наклевывается у него дельце в Буффало. Вроде слышал он где-то, что ходит по субботам инкассаторский броневик, забирает выручку из пригородных маркетов. Всего двое ленивых охранников — сущий пустяк.
В ту субботу мы с Джоуи пошли надело, думали, что к вечеру у каждого на руках будет по пятьдесят—шестьдесят штук. — Джакс удрученно помотал головой. — Зараза, и чем я думал… повелся на байки этого болтуна. Как только водила отдал нам мешки с деньгами, все пошло наперекосяк. У него там была секретная кнопочка, о которой мы не догадывались. Он ее и нажал, и почти сразу нас обложили.
Мы рванули на юг, но попали на переезд, о котором не знали, а там товарняк застрял. Мы развернулись и давай петлять по проселкам, съехали в поле. В итоге пробили два колеса, бросили тачку, а дальше — бегом. Копы догнали нас через полчаса. Джоуи сказал, что надо отстреливаться, но я отказался, крикнул копам, что мы сдаемся. Джоуи взбесился и всадил пулю мне в ногу. Копы подумали, что мы палили по ним — отсюда и покушение на убийство пришили.
— Закон нарушать — себе дороже, — как истинный философ-любитель заметил Делрей.
— Нас продержали в камере неделю или дней десять, прежде чем позволили позвонить. Винэс я позвонить все равно не мог — телефон был отключен. Адвокат мне достался из какой-то публичной конторы, ни хрена для меня не сделал. Я дозвонился до пары друзей, но Женеву и Винэс никто не нашел, к тому времени их уже выставили из квартиры.
Я писал из тюрьмы. Все письма возвращались назад. Обзвонил всех, кого знал. Мне так хотелось ее найти! Мы с Винэс уже потеряли одного ребенка, а потом у меня отняли Женеву. Я не хотел потерять семью.