Двенадцатая карта
Шрифт:
Из рации донесся голос Хаумана:
— Всем группам, занять позиции.
Сакс ускорила шаг, еще сильнее припадая на одну ногу.
Селлитто ее догнал.
— Тебе нельзя с ними.
— Лон, мне не придется за ним бегать. Моя задача — обеспечить сохранность улик на месте.
Лейтенант обернулся в сторону передвижного штаба, надеясь найти кого-нибудь, с кем можно обсудить ситуацию. Однако Хауман и все остальные уже разошлись по позициям.
— Мне уже лучше… все отлично. — Сакс упорно хромала вперед.
Один из бойцов
— Детектив, вы готовы?
— Да.
— Нет, ни в коем случае, — сказал Селлитто. — Она отправляется выводить жителей, а я иду с вами.
— Вы?
— Да, я! Есть проблемы?
— Никак нет, сэр.
— Лон, — шепнула ему Сакс, — я правда могу.
— У меня достаточно опыта, чтобы обезопасить улики. Райм не один год меня натаскивал.
— Мне не придется бегать.
— Конечно-конечно, может, и не придется. А ты сможешь присесть в оборонительную стойку, если он направит на тебя пушку?
— Конечно, да, — без колебаний заверила Сакс.
— Ну а я так не думаю. Так что хватит спорить — и вперед, обходить дома.
Селлитто подтянул ремешки бронежилета и достал из кобуры револьвер.
Сакс замешкалась в нерешительности.
— Детектив, это приказ.
Мрачный взгляд на Селлитто. Однако несмотря на свое упорство — некоторые даже сказали бы «непокорность», — дочь патрульного хорошо знала свое место в иерархии полицейских чинов нью-йоркского управления.
— Ну хорошо… — сказала она, — на вот тогда, возьми.
Она достала пятнадцатизарядный «глок», протянула ему. Вместе с запасным магазином. Себе забрала его револьвер.
Селлитто посмотрел на большой автоматический пистолет у себя в руке. У такого спусковой крючок очень чувствительный. Если психануть, как вчера на Элизабет-стрит, можно легко пристрелить себя или кого-нибудь из своих. Снова потирая пальцами щеку, Селлитто поднял глаза на здание… и бросился догонять остальных.
Сакс перешла улицу, посмотрела назад, провожая группу взглядом. Затем отвернулась и пошла дальше к домам, которые предстояло очистить от жителей.
Она не хромала.
На самом деле никакой боли у нее не было, если не считать некоторого разочарования, что не придется самой участвовать в штурме. Но она так решила: изобразить падение и ушиб… ради Лона Селлитто. Спасти его можно было, только подтолкнув на участие в захвате. Она оценила степень риска, если он будет учувствовать в штурме, и поняла, что ни ему, ни остальным почти ничего не грозит: более чем достаточно прикрытия и поддержки, на всех бронежилеты, преступника они застанут врасплох. К тому же Селлитто сумел отчасти совладать со своим страхом. Ей вспомнилось, как задумчиво он разглядывал «глок» у себя в руке, как его взгляд метнулся к зданию, где обитал преступник.
При этом Селлитто, конечно, отличный коп. Не помочь ему сейчас преодолеть свою мнительность — он превратится в ноль. Вот такие занозы сомнения способны
Сакс ускорила шаг. Все-таки ей тоже предстоит важное дело: обезопасить жильцов в домах напротив. И надо пошевеливаться, штурм уже вот-вот начнется.
Она принялась обходить квартиры, убеждая жильцов не приближаться к окнам, запереть двери и временно не выглядывать на улицу. Затем по защищенному спецканалу вызвала Бо Хаумана и доложила, что дома прямо напротив зачищены и она начинает обход соседних.
— Отлично, мы входим, — коротко отозвался тот и отключил рацию.
Сакс двинулась дальше по улице. Она вдруг заметила, что ногти с силой впиваются в подушечки больших пальцев.
Какая ирония: Селлитто не может решиться, лезть ему на рожон или нет, а ее терзает необходимость быть в безопасности.
ГЛАВА 31
По тускло освещенной лестнице Лон Селлитто вслед за четверкой бойцов поднялся на площадку второго этажа.
Запыхавшись от усилия, он остановился и перевел дыхание. Бойцы спецгруппы сбились в кучу, ожидая, когда Хауман сообщит, что здание обесточено. Больше никаких электроловушек.
Пока тянулось ожидание, толстяк-детектив мысленно спрашивал себя: «Ты готов? Обдумай все хорошенько. Пора принимать решение: остаться или уйти».
Воспоминания вихрем пронеслись в голове: брызги крови, карие глаза, в один момент полные жизни, в следующий — остекленелые и слепые. Обжигающая холодом волна паники, когда на Элизабет-стрит открылась подвальная дверь, оглушительный грохот револьвера, Амелия Сакс, пригнувшись, тянется за своим пистолетом, а стена в нескольких футах от нее взрывается каменной крошкой.
«От пули из моего револьвера!»
Что происходит? Неужели у него лопнули нервы? Он мрачно усмехнулся невольному сравнению своих «лопнувших нервов» и нервов Линкольна, перебитых в буквальном смысле. Райм мужественно справляется со своей бедой. Неужели я не смогу с собой сладить?
Вопрос требовал немедленного ответа, потому что он пойдет вперед и снова даст мазу, могут погибнуть люди. Да что там могут — погибнут наверняка, учитывая, с каким хладнокровным чудовищем они здесь имеют дело.
Если же отступиться, уйти прямо сейчас, на карьере можно ставить крест, но зато он не подвергнет опасности других.
«Ну как? Справишься?» — спросил он себя.
— Детектив, готовность тридцать секунд, — сказал командир группы. — Мы высаживаем дверь, рассыпаемся, зачищаем квартиру. Затем входите вы и делаете свое дело. Нормально?
«Остаться или уйти? — терзался Селлитто. — Можно просто отправиться вниз, и все. Сдать значок, податься каким-нибудь консультантом по безопасности в большую компанию, и получать буду в два раза больше».