Двенадцатое заклятие
Шрифт:
Все ее мечты враз рассеялись, когда, спускаясь по лестнице, она услышала, как ее сладким голосом зовет миссис Квинс. Люси заготовила малоправдоподобную историю о том, будто вышла погулять, дабы прочистить голову, но миссис Квинс не стала спрашивать, где она была. Войдя в кухню, Люси увидела, что миссис Квинс стоит перед корзиной с продуктами и бутылкой кларета.
— Хочу, чтобы ты отнесла это мистеру Олсону на фабрику, — сказала она.
Люси смотрела на корзину, не в силах встретиться с взглядом выцветших глаз миссис Квинс, которые строго ее изучали.
— Может, не стоит?
Миссис Квинс не намеревалась слушать вздор. Она подбежала к Люси
— Дядя этого хочет.
Люси сделала шаг назад и попыталась высвободиться, но миссис Квинс притянула ее к себе и впилась ногтями в кожу:
— Пойдешь туда, куда я велю, и выйдешь за того, на кого я укажу.
Миссис Квинс отпустила ее. Люси отвернулась, зная, что у нее нет другого выхода, как тянуть время. Никаких скандалов, никаких конфликтов допускать нельзя.
Она кивнула, сделав вид, что покорилась:
— Хорошо.
Миссис Квинс удовлетворенно хмыкнула:
— И нечего было сопротивляться.
Люси взяла корзину и отправилась на фабрику, до которой идти было полчаса или около того. Стоял погожий, но довольно прохладный день. На Люси было длинное синее пальто, которое, но ее мнению, ей шло. Кроме всего прочего, оно было теплым, и Люси наслаждалась прогулкой. Она вышла через Францисканские ворота, перешла по пешеходному мосту и направилась по сельской дороге, которая вилась вдоль реки Лин, вышедшей из берегов из-за весеннего разлива. Люси миновала курган, который дети звали курганом эльфов, но сегодня дети здесь не играли.
До этого она бывала на фабрике всего один раз, с большой группой горожан. Фабрика тогда была еще пуста — не было ни станков, ни рабочих. Однако по этой дороге Люси гуляла не раз, наслаждаясь тишиной и покоем. Вдоль дороги размещались сельские дома, в которых когда-то кустари изготавливали б ольшую часть чулочных изделий Ноттингема. Когда Люси только приехала в эти места, здесь кипела жизнь. Что-то увозилось, что-то привозилось, слышался постоянный шум вязальных станков. Она проходила мимо играющих на улице детей, мимо женщин, которые, сбившись в группы, чистили репу или были заняты рукоделием, мимо мужчин, раскуривавших трубки после трудового дня. Теперь все было иначе. В домах было темно и тихо. Если и попадались жители, то они сидели у своих домов неподвижно, провожая ее жадными, голодными взглядами, как волки, не решающиеся напасть на добычу.
Наконец Люси добралась до фабрики мистера Олсона, большого двухэтажного прямоугольного строения на каменном фундаменте, остальная часть была из некрашеного дерева. Из высокой трубы шел темный дым. На расстоянии пятидесяти футов был слышен шум десятка вязальных станков, — казалось, бесчисленные камешки ударялись о деревянный пол. Было слышно, как кашляли люди и плакал ребенок.
Люси никогда раньше не посещала работающую фабрику и не знала, как подобает себя вести. Следует ли постучать, как если бы это был частный дом, или можно войти, как в магазин? Ее сомнения разрешились, когда она увидела, что большие, будто в амбаре, двери открыты, и она вошла. Картина, которую она увидела, чуть не лишила ее чувств. Все пространство было занято вязальными станками высотой в рост человека, оснащенными двадцатью или более иглами и проволокой, куда быстрые руки вставляли шерсть. Так производились знаменитые чулочные изделия Ноттингемшира.
Люси испугал не масштаб производства и не количество станков, а главным образом мрачность фабрики. Немногочисленные окна располагались
Люси вскрикнула помимо воли, когда надсмотрщик ударил ребенка. Один из надсмотрщиков, высокий и непомерно толстый, средних лет, подошел к ней. Он был почти лысый, с остатками рыжих волос на затылке.
— Что такое? — спросил он. — Принесла мне поесть, мисс?
Люси распрямилась и вздернула подбородок:
— Я к мистеру Олсону.
Надсмотрщик улыбнулся, обнажив полный рот крепких желтых зубов:
— Всем девкам в графстве надо к нему. Человек тихий, но когда завелись деньги — дело другое, не так ли? Ну да ладно. Тебе нужен Олсон, иди за мной, я провожу.
Люси последовала за ним и сразу почувствовала, как у нее сжались легкие, будто ей заткнули рот толстой шерстяной тряпкой. Рабочие провожали ее взглядами. Она заметила что салфетка, которая прикрывала содержимое корзины, сбилась, и почувствовала, как десятки глаз уставились на открывшийся взорам хлеб. Маленький мальчик облизал губы.
— Дайте что-нибудь поесть, мисс, — попросил он.
Надсмотрщик ударил по раме его станка, и мальчик вернулся к работе.
В дальнем конце здания надсмотрщик постучал в единственную дверь в стене и открыл ее, не дожидаясь ответа. В комнате за большим столом сидел мистер Олсон и писал письмо. Несколько других писем обсыхали на столе, заваленном гроссбухами и раскрытыми книгами. За спиной мистера Олсона находилась дверь, через которую он мог входить и выходить, не пересекая здания фабрики, и большое окно, освещавшее контору дневным светом.
— Вот, барышня вас ищет, — сообщил надсмотрщик.
— Хорошо, пусть войдет, и закройте дверь. Не хватало, чтобы вся эта дрянь проникла сюда.
Надсмотрщик втолкнул ее в комнату и, сально ухмыльнувшись, плотно закрыл за собой дверь. Люси совсем не хотелось оставаться наедине с мистером Олсоном за закрытой дверью, но воздух в конторе был намного чище и света было гораздо больше.
— Мисс Деррик, — произнес мистер Олсон.
В его интонации было что-то новое. Это «что-то» нельзя было назвать удовольствием. Удовольствие не сочеталось с его характером. Тем не менее Люси уловила явное удовлетворение, и, кроме того, он смотрел на нее со вниманием, чего раньше за ним не водилось. На миг он даже показался ей привлекательным.
— Я знаю, вы заняты, — сказала Люси, чувствуя, как заливается краской, — поэтому принесла вам обед. — Фраза прозвучала натянуто и сухо.
Он взглянул на корзину, которую она поставила на стол:
— Очень мило. Не ожидал.
Люси попыталась улыбнуться, но у нее запершило в горле, и она оставила попытку.
— Садитесь, пожалуйста, — сказал мистер Олсон, указывая на стул по другую сторону стола. — Хотя моя фабрика не самое подходящее место для молодой леди.
— Да, не очень радостное место, — сказала Люси, слыша доносившиеся сюда стук станков, отрывистый кашель и раздававшиеся время от времени удары, как она теперь понимала, дубинок надсмотрщиков.