Двести веков сомнений
Шрифт:
Помолчав, он добавил мрачно:
— Киента я решил оставить… м-м-м… для сравнения. Я не знал, что так получится.
— Что сделано, то сделано, — ответила рептилия. — Он всегда будет на твоей совести. Но в остальном это — гениально, Д.!
— Рад слышать, — вздохнул Д. — Только теперь нам вернут то, что так долго у нас отсутствовало, а сам я не смогу повторить этот фокус дважды.
— Что-нибудь придумаем, — пообещала Кинисс, настроение которой тут же улучшилось. — Принцип понятен, а пока что просто воздержимся
— Выход, считай, уже есть, — Д. помахал в воздухе листком бумаги. — Тенгавер только что разработал заклинание. Настроенное именно на… словом, понятно. Теперь и у нас будет тайное оружие.
Кинисс кивнула, придя в отличное расположение духа. Впервые после исчезновения Клеммена.
Вместе с настроением к ней вернулся и аппетит.
Она не успела закончить с ужином, как в дверь постучали.
Гонец принёс два письма…
… и развернув их, Д. мрачно и удовлетворённо кивнул.
Две почти одинаковых нефритовых пластины холодно блестели, выложенные одна рядом с другой.
— Которая из них твоя? — спросила Кинисс.
— Какая разница? — пожал плечами Д. — Пусть будет вон та, справа.
Он заметил блеск в глазах рептилии.
— Какая разница, говоришь? — спросила она медленно. — Похоже, я знаю, что делать — но вначале всё-таки отдохну. К тому же мы не собираемся замышлять ничего против достопочтенного генерала и его союзников?
— Разумеется, нет, — произнёс Д. вслух, и оба они рассмеялись.
Клеммен
Дверь не заперта. Да и зачем? По моему мнению, чтобы ворваться сюда, нужна армия. Или помощь пары-другой драконов.
Внутри была комнатка, выложенная тонким слоем холодного (судя по ощущениям) прозрачного голубоватого вещества.
Я прикоснулся к нему… и почувствовал, что меня щекочет буквально во всём теле. Не скажу, чтобы это было приятно. Ничем другим эта субстанция не отличалась. Наверное, если бы я был магом, то составил бы иное мнение.
Итак, это был чулан. У дальней стены, на куске самого обычного гранита покоилась ещё одна каменная пластина.
На вид — из того же самого голубоватого материала… только с зеленоватым оттенком.
Ага.
Ясно, как белый день, что эта штуковина как-то связана со всеми теми, меньшими, включая мою собственную, лежащую где-то среди них. И что мне с того толку? Попытаться избавиться от неё? Вряд ли это улучшит настроение здешних хозяев. Что тогда? Взять с собой?
Тут я услышал тихий, но несомненный звук приближающихся шагов. Непохоже, чтобы кто-то рвался сюда со всех ног… и всё же?
Будет ли шанс добраться сюда ещё раз?
Или выбраться, чтобы рассказать остальному миру?
Я вздохнул и совершил самый безрассудный поступок в своей жизни.
Схватил эту пластину (не голыми руками, понятно)
И вот я в комнате, а щели за спиной не видно — открывается она далеко не отовсюду.
Шаги удалялись.
Ну всё, подумал я удовлетворённо. Теперь у меня есть некое оружие. Вряд ли эта вещь прочная — наверняка можно разбить. В случае чего, может послужить весомым аргументом.
Я не додумал эту мысль.
Шаги неожиданно утихли совсем… а затем дверь распахнулась (словно от шквального порыва ветра) и на пороге появился человек. В руке его, словно из ниоткуда, возник внушительный, светящийся изумрудным пламенем меч.
Наши взгляды встретились, и я остался жив, наверное, потому, что человек узнал меня. Точнее, не человек. На пороге комнаты, готовый броситься на меня, стоял генерал Гин-Уарант.
Он же Таннуара. Он же нищий, что сидел на площади, следопыт, что косился на меня в деревеньке близ Хоунанта… сколько всего у него обликов?
— Ты?! — спросил он с величайшим изумлением и я понял, что разговора не выйдет.
Только в книгах и разнообразных пьесах злодей, прежде чем убить свою жертву, долго и цветисто объясняет, зачем это нужно и как она будет при этом страдать.
Гин-Уарант не собирался делать этой глупости (ведь, по всем канонам, этого времени с лихвой должно хватить бесстрашным союзникам, которые рвутся ко мне на помощь). Да и союзников не было.
Я оглянулся — бежать некуда. Генерал встретил мой взгляд и улыбнулся. Меч медленно поднялся… а генерал не сводил с меня взгляда. Я почувствовал, как колени становятся ватными.
Не выпуская свой трофей, я метнул в генерала лежавшую поблизости пластину. Он неуловимо быстро взмахнул мечом… и та разлетелась в пыль. Всё-таки у него есть слабое место, подумал я, запуская вторую. Он обожает эффектность. Но теперь, похоже, всё закончится. Генерал сделал шаг вперёд. Сейчас он прыгнет, и…
Я обратил внимание на то, что сжимаю в левой руке. Времени угрожать и разговаривать не было; оставалось просто действовать. Я отступил (уперевшись спиной в шкаф) и, перехватив зеленоватую пластину, метнул её обеими руками…
Судя по выражению глаз Гин-Уаранта, он дорого бы дал, чтобы не встречать и её своим клинком. Но понимание пришло слишком поздно. Он грациозно повернулся и, присев, коротко размахнулся…
Синие брызги расплескались по всей комнате.
Генерал замер, полуприсев.
Глаза его горели.
Увы, ничего с ним особенного не случилось. Крушение тщательно спрятанной пластины вовсе не…
Он кинулся на меня.
Вряд ли я успел бы увернуться, реши он покончить со мной. Всё, что я смог сделать — присесть и отпрыгнуть в сторону. Получилось это довольно неуклюже, но генерал и не думал поворачиваться, чтобы достать меня кончиком клинка.