Двоеверие

Дружинин Руслан Валерьевич

– Это всего лишь слухи, – заметил Егор. – На кой ляд ей это делать? Зачем вообще воевать с мёртвыми?

– Затем же, зачем и нам разорять её капища, – в пику ответил Василий. – Зачистить вас хочет, чтобы ни следа, ни духу, ни памяти от чужеверия христиан не осталось. На таких местах… – он втянул влажный воздух и огляделся поверх надгробий, – враги собираются. Это место их памяти, значит место их силы. Здесь они вместе об одном думают и про одно говорят, значит могут задумывать…

– Чего задумывать? – оборвал Егор с нарастающим недоверием. Василий выдержал его суровым взглядом и

проронил.

– Всякое.

Жене снова послышались голоса, но на этот раз из глубины берёзовой рощи. Она оглянулась на охрану, но те словно не слышали грязной ругани и шагов людей с севера.

– Женя, чего с тобой? – заметил Егор.

– Сюда кто-то идёт. И их очень много!

– Я поставил дозорных. Если бы кто-то шёл… – начал Василий, но тут издали свистнули – верный знак Волкодавов, что рядом чужие. Пригибаясь, дозорные поспешили с севера кладбища к остальному отряду.

– Вот ведь! – выругался Василий и перехватил автомат. – Всем спрятаться, за памятники! Без моего приказа не стрелять! Затаись!

Егор подтолкнул Женю за то самое надгробие из розового гранита, на котором она минуту назад прочла надпись. Волкодавы укрылись за соседними памятниками. Автоматы нацелились в безлюдную рощу. Дозорные вполголоса доложили Василию, что на них идёт до двадцати Шатунов. Кладбище наполнилось какофонией звуков: скрежетом оружия, скрипом деревьев, тяжёлым дыханием и грязной руганью. Женя не вытерпела и зажала себе уши ладонями и затрясла головой, пока звуки не стихли.

В укрытие, пригибаясь, перебежал Василий.

– Чёрт их знает, какая нелёгкая сюда принесла. Но они нас не видели, может быть пробираются околотком к общинам или хотят вскрыть могилы: с инструментами тоже идут.

– Нас всего семеро. Ещё успеем вернуться к автобусу и сбежать, – предложил Егор.

– Нет, не успеем, увидят. Если только кого-то оставить в заслоне и надеяться, что Шатуны быстро не догадаются нас догонять, – поглядел Василий на Женю. – Но, если выстрелят в спину, то тут уж как повезёт, не все вернутся.

– Что ж ты хочешь? – задрожал голос Жени.

– Встретим их, – крепче стиснул цевьё автомата Василий. – До поры не покажемся. Но если прямо на нас набредут – отобьёмся.

– Господи-сохрани… – пробормотал Егор. Тысяцкий кивнул и, всё также пригибаясь, отбежал из укрытия обратно к бойцам. Женя лихорадочно вытянула из кобуры пистолет, но Егор перехватил её руку и вернул оружие обратно. – Нет уж, ты тут воевать мне не вздумай. Спрячься и не высовывайся, и не дыши.

Волкодавы молчаливо наблюдали за лесом. Женя украдкой выглянула из-за надгробия. Очень скоро между берёз появилось трое людей. Шатуны осторожничали и послали разведчиков в разном тряпье и драной одежде. Лишь один из них вооружился обрезом, двое других шли с обломками арматуры. Возле первых надгробий они остановились и долго смотрели на кладбище, прислушиваясь к тишине. Страх не давал им запросто взять и выйти на открытое место. Чем строже главарь у бандитов, тем лучше они исполняли приказы.

Шатуны – изгнанные из общин преступники и лихоимцы. Каждую весну они сбивались в разномастные банды и находили себе вожака. Мало кто из них грабил в одной и той же ватаге по нескольку Зим. Вечно

голодные и озлобленные, Шатуны разбойничали тем, что под руку попадётся, хотя в бандах всегда находилось из чего пострелять. Дробовик в руках самого крупного из разведчиков наверняка был заряжен.

Осмотрев кладбище издали, Шатуны подали знак и тотчас из берёзовой рощи вышли остальные бандиты. Женя осторожно пересчитала их: всего двадцать четыре. У вышедших последними оказалось гораздо больше ружей и самодельных винтовок и даже старые автоматы. При виде такого оружия любой селянин перепугается и отдаст все припасы.

– Не весело, – прошептал Егор, вытягивая шею и стараясь увидеть, что собирается делать Василий. Тот притаился и жестом велел бойцам приготовиться.

Шатуны начали разбредаться между надгробий. Без всякого интереса они заглядывали за памятники и перешагивали через оградки. На исхудавших заросших лицах застыла уверенность, что здесь никого нет, и они зря тратят время. Старое Кладбище давно запустело. Но первые из шатунов брели в сторону развалин часовенки, прямиком на затаившихся волкодавов.

– Уйдите, уйдите. Нет-нет, не сюда… – шептала Женя, подглядывая из-за надгробья.

– Господи-Христе сыне Божий, помилуй нас грешных… – приподнял Егор укороченный автомат.

Когда Шатунам оставался всего какой-то десяток шагов, Василий выстрелил длинной очередью. Грохот раскатился по кладбищу. Волкодавы поддержали командира огнём. Волна свинца покосила Шатунов. Женя видела, как пули пробили грудь и голову идущего прямо на неё человека. Из спины вылетели клочья одежды, голова разлетелась кровавыми шмотьями с волосами. Шатун упал.

Испуганные вопли смешались с беспорядочной ружейной пальбой. Шатуны отстреливались вслепую, Волкодавы били прицельно, выглядывая врагов за надгробьями. Шатуны спрятались за могилами, но самой засады не видели и не знали в безопасности ли они. В надгробную плиту Жени ударила шальная пуля, щёку оцарапало гранитными камешками. Егор громыхнул тремя короткими очередями. Женя прижала руку к лицу и спряталась. Впереди резко захлопало и взорвалось. Волкодавы метнули гранаты, чтобы выбить Шатунов из-за могил. Попавшие в засаду разбойники не пытались собраться или всерьёз отстреливаться. Вожак то ли сбежал, то ли погиб при первых же выстрелах.

– Не стреляйте! Сдаюсь! – вопили с другой стороны. Волкодавы не слушали. Ответный огонь почти стих, Волкодавы начали наступать. Быстрыми перебежками они двигались между надгробий, как стремящиеся к добыче псы. Шатунов, бросавших укрытия и пытавшихся бежать, они убивали точными выстрелами в спину. До рощи никто не добрался, стреляли всё меньше, только матерных криков и плача прибавилось. Женя больше не могла отсиживаться в укрытии, она должна была видеть, что происходит.

– Осторожно! – окликнул Егор, но удержать её не успел. Закашливаясь пороховым дымом, Женя быстро зашагала между могил. Четверо Волкодавов держали чащу на прицеле, остальные разделились по кладбищу, изредка нагибаясь к земле, где слышались крики и стоны. Женя нашарила на боку перевязочный пакет и тоже бросилась к раненым. Она увидела меховую шапку Василия и как тот отталкивает растопыренные руки Шатуна.