Двор порока и смерти
Шрифт:
— Паника делу не поможет, — сказала она.
— Мы даже близко не подошли к двухнедельной отметке. У меня не было достаточно времени для тренировок. И я не могу оставить трибутов позади, даже если бы мы могли выйти. Что мы собираемся делать?
Мои глаза расширились, когда мое беспокойство по поводу нашего плана исчезло, и ужас охватил меня, заставляя мои внутренности чувствовать, что их раздавливают. — О боги, с Райвином что-то случилось? — Почему это не было моей первой мыслью? Что, если его отец узнал и приказал его убить?
—
— Полнолуние через два дня. Я уставилась на нее, удивляясь, как ей удается выглядеть такой спокойной.
— И ты будешь готова, — сказала она.
— К чему? — Спросила я. — Умереть?
— Убить минотавра.
33
Райвин
Король занимал меня все утро. У его советников чуть ли не слюнки текли от планирования войны. Я словно наблюдал, как они играют в игру. Мы все знали, что если нам нужен Афон, мы просто должны плыть туда и захватить его. Люди не могли сравниться с фейри, особенно такими слабыми, какими я оставил их после разрушений, которые я вызвал.
Но драконы представляли реальную угрозу. И вместо того, чтобы испытывать страх или уважение к своим силам и способностям, члены совета не могли сдержать ухмылок, передвигая каменные фигуры по огромной карте.
— Мы созываем Суд Гадюк завтра, — сказал мой отец. — Другие суды будут созваны к концу недели. Со всеми силами Телоса в нашем распоряжении нас не остановить.
Мое предупреждение о задержании Дракуса осталось без внимания, и я больше не поднимал эту тему. Я знал это выражение в глазах моего отца. Чистая решимость, движимая безумной жаждой власти. Такой же взгляд был у него, когда он чуть не убил мою мать, забрав ее магию.
Отогнав это воспоминание, я оглядел стол, надеясь хоть как-то отвлечься. Я заметил охранника с отвисшей челюстью возле двери, его пустые глаза смотрели в комнату без какого-либо намека на осознание. Это означало, что Лэра знала, что происходит, хотя, если бы она сама не проникла в сознание этого человека, один из нескольких слуг, которые приносили еду и питье на совет, уже сказал бы ей.
Мой отец никогда не рассматривал людей, которые работали на него, как угрозу. Это была одна из его величайших слабостей, но он чувствовал себя непобедимым с той властью, которой обладал. Хуже всего было то, что он чуть не погиб.
Двери позади нас распахнулись, и Эвион, старейший слуга моего отца, вошел в комнату. — Обед готов в большом зале.
За столом раздались одобрительные возгласы и общая болтовня, и все советники поднялись, следуя за моим отцом к дверям. Король сделал паузу, напоминая стражникам никого не впускать.
— Ваше высочество, — я шел рядом с отцом, — если только я не
Он кивнул, затем похлопал меня по плечу — редкий знак привязанности, который, вероятно, применялся ради его отставших советников. Ему нравилось притворяться хорошим отцом, когда за ним наблюдали другие люди. — Очень хорошо. Я ожидаю отчет утром.
Я кивнул, затем отступил в сторону, чтобы группа могла пройти мимо меня. Как только они скрылись из виду, я повернулся и поспешил по коридору, пока не добрался до роскошных комнат, где мы размещали приезжих сановников. Я не потрудился постучать и захлопнул за собой дверь прежде, чем охранники успели сказать хоть слово.
— Морта, я знаю, что ты здесь. — Мои руки сжались в кулаки, когда я оглядел обширное, богато украшенное пространство. Я стоял в официальной гостиной, уставленной расписанными золотом стульями, элегантными коврами и шелковыми подушками. Три дверных проема вели в другие комнаты: спальню, столовую и отдельную гостиную.
Я прошел вглубь комнаты, раздумывая, в какую дверь войти, когда из столовой выплыла бесплотная фигура Морты. Она улыбнулась своей тревожной, детской улыбкой и моргнула, привлекая внимание к своим пустым глазам. — Я ждала тебя. — Она указала на столовую, затем повернулась и вошла в нее.
Я последовал за ней. — Ты должна была сказать мне.
— Ты бы попытался остановить меня, если бы я это сделала, — ответила она.
— Конечно, я бы так и сделал, — согласился я. — Это не входило в мои планы.
— Это единственный способ, — сказала она, усаживаясь в ярко-белое кресло. Ветер с открытой колоннады позади нее разметал волосы по лицу. В маленьком частном дворике журчал фонтан. Стайка голубей поедала брошенные кем-то крошки, от их счастливого воркования мне захотелось бросить чем-нибудь в них всех.
— Ты должна была мне что-нибудь сказать, — огрызнулся я.
— Ты же знаешь, что это единственный способ. Мы это обсуждали, — напомнила она мне.
— И мы согласились, что это слишком опасно. — сказал я.
— Звезды изменились, — сказала она.
— Не рассказывай мне свои реплики. Я не мой отец. Мы всегда были откровенны друг с другом.
— Садись, ешь. — Это был приказ, такого тона я не слышал от нее с тех пор, как у нас завязалась странная дружба во время Войн Оборотней.
Неохотно я сел напротив нее. — Что все это значит на самом деле?
Она положила два инжира на свою тарелку, затем подвинула миску с инжиром ко мне через стол. Со вздохом я положил инжир на свою тарелку. Мы молча наполнили наши тарелки, и она принялась за еду.
Спустя, как мне показалось, целую вечность, она отодвинула пустую тарелку и подняла на меня пустые глаза. — Здесь была моя сестра.
Я проглотил кусочек пищи, который был у меня во рту, не жуя, слегка поморщившись. — Которая?