Дворцовый переполох
Шрифт:
Такое самообладание в нас вколачивают с раннего детства, точно так же, как охотничью собаку приучают не пугаться выстрелов, а полицейскую лошадь — не бояться толпы. Мисс Макалистер, гувернантка, которая воспитывала меня, пока я не поступила в швейцарский пансион, бывало, нараспев твердила, точно заклинание: «Настоящая леди всегда владеет собой. Настоящая леди всегда владеет своими чувствами. Настоящая леди всегда владеет своим лицом. Настоящая леди всегда владеет своим телом». И верно, поговаривают, что кое-кто из королевского семейства, уезжая из дома, способен по несколько дней обходиться без уборной, лишь бы не пользоваться чужой. Не буду выдавать, кто именно у нас способен на такой подвиг.
К счастью, в Букингемский дворец можно попасть разными путями — необязательно
Позвольте сообщить вам, что у меня нет обыкновения наведываться во дворец без приглашения. Сюда не забежишь выпить чаю и поболтать, даже если состоишь в родстве с королевой. Во дворец вызывают. Меня вызвали через два дня после того, как я приехала в Лондон. У моей почтенной родственницы-королевы оказалась отлично налаженная секретная разведывательная служба. Сомневаюсь, чтобы о моем приезде ее величеству сообщила Зануда-Хилли, но королева как-то о нем проведала. Мне пришло письмо на особой дворцовой бумаге, подписанное личным королевским секретарем, сэром Джайлсом Понсонби-Смитом. В письме меня извещали, что ее величество будет рада, если я смогу явиться к ней на чашку чая. Вот поэтому-то в пятницу днем я и кралась во дворец. Королеве отказать нельзя.
Конечно, мне страх как хотелось узнать, зачем меня вызвали. У меня даже мелькнула мысль, что ее величество усадит меня пить чай, а сама тут же предъявит мне князя Зигфрида и вдобавок архиепископа Кентерберийского, чтобы обвенчать нас на месте. По правде говоря, чувствовала я себя как Анна Болейн, которую Генрих Восьмой зазвал на кубок эля, попросив не надевать платье с высоким воротом.
Свою высочайшую родню я не видела со времен моего дебюта, который вряд ли когда забуду, да и она, уверена, тоже. Я принадлежу к тем, у кого от волнения руки и ноги перестают слушаться. На меня надели платье с длиннющим шлейфом, а прическу украсили тремя нелепыми и длинными страусовыми перьями — так что катастрофа была гарантирована. Дождавшись своей очереди, я вошла в тронный зал под громогласный выкрик: «Леди Виктория Джорджиана Шарлотта Евгения Гленгаррийская и Раннохская!» и исполнила образцовый реверанс, как нас миллион раз учили в танцклассе, готовя к дебюту. Однако когда я попыталась подняться, то обнаружила, что умудрилась запутаться в шлейфе высоким каблуком. Я дернулась, но каблук не пускал, пришпилив меня к месту, как булавкой. Грациозным движением я потянула шлейф, чувствуя на себе пристальный взгляд королевского семейства. Тщетно. По обнаженной спине у меня потекла струйка пота. (Да, знаю, настоящие леди не потеют, но по спине у меня что-то потекло.) Я дернула за шлейф как можно сильнее. Каблук высвободился, и меня швырнуло вперед, как ядро из пушки — в тот самый миг, когда мне полагалось, пятясь, покинуть зал. Даже ее величество поглядела на меня с легким удивлением, хотя никто ничего мне не сказал, ни тогда, ни потом. Интересно, вспомнит ли об этом случае королева за чаем со сдобными булочками, подумала я.
Я благополучно миновала узкий вестибюль за дворцовыми кухнями и уже пробиралась по нижнему коридору мимо разнообразных хозяйственных помещений, вспугивая по дороге горничных и лакеев, и тут меня, в свою очередь, вспугнул изумленный голос: «Девушка! Куда это вы направляетесь?»
Я оглянулась и увидела сурового пожилого джентльмена.
— Я вас не знаю, — обвинительным тоном сказал он.
— Я леди Джорджиана, кузина
Все-таки иногда неплохо быть королевских кровей. Пожилой джентльмен побагровел как свекла.
— Миледи, примите мои глубочайшие извинения. Ума не приложу, почему меня не известили о вашем прибытии. Ее величество ожидает вас в желтой гостиной. Прошу сюда, пожалуйста.
Он провел меня по боковой лестнице в piano nobile — музыка тут ни при чем, так называют главный дворцовый этаж, где протекает большая часть королевской жизни. Желтая гостиная находится в юго-восточной части дворца, и из ее окон видна вся Пэлл-Мэлл, вплоть до арки Адмиралтейства, а также самое начало Букингемской дворцовой дороги. Отличный наблюдательный пункт, скажу я вам. Хотя сама гостиная мне никогда не нравилась. Меблировку ее в основном составляли вещи из Королевского павильона в Брайтоне, собранные королем Георгом Четвертым в те времена, когда в моде было все китайское. Сплошные драконы, хризантемы и ярко расписанный фарфор. На мой вкус слишком цветасто и крикливо.
— Леди Джорджиана, мадам, — негромко объявил мой чопорный знакомец.
Ее величество вовсе не ждала меня у столика перед окном, а стояла, разглядывая содержимое одного из застекленных шкафчиков у стены. Когда я вошла, она подняла голову.
— О, Джорджиана. Я не видела, как ты приехала. Ты на такси?
— Пешком, мадам.
Тут самое время объяснить, что к особам королевской крови, даже если они твои ближайшие родственники, надлежит всегда обращаться «мадам» и «сэр». Я приблизилась к ее величеству, чтобы послушно поцеловать ее в щеку и затем склониться в реверансе. Выполнять эти ритуальные действия нужно очень аккуратно, тщательно просчитывая каждое движение. Хотя я тренируюсь всю жизнь, но неизменно, выныривая из реверанса, умудряюсь снова ткнуться носом в щеку королевы.
Ее величество выпрямилась.
— Благодарю вас, Сомс. Чай подадите через четверть часа.
Старик попятился и вышел, притворив двойные двери. Ее величество вернулась к созерцанию застекленного шкафчика.
— Скажи-ка мне, Джорджиана, — начала она, — я ведь не ошибаюсь, и у твоего покойного отца была великолепная коллекция фарфора династии Минь? Помнится, мы с ним ее обсуждали.
— Он коллекционировал много всего, мадам, но, боюсь, я не отличу одну вазу от другой.
— Прискорбно. Тебе следует чаще бывать во дворце, и тогда я сделаю из тебя знатока. Коллекционировать прекрасные вещицы — это так умиротворяет.
Я благоразумно смолчала о том, что коллекционировать прекрасные вещицы можно, только если ты при деньгах, а я сейчас просто нищая.
Королева все так же не отрывала взгляда от коллекции под стеклом.
— Полагаю, твой брат, нынешний герцог, мало интересуется предметами искусства и антиквариатом? — как бы между прочим спросила она. — Его воспитывали в том же духе, что и деда: охотником, стрелком, рыбаком — словом, типичным сельским сквайром.
— Совершенно верно, мадам.
— Значит, есть вероятность, что в замке Раннох до сих пор хранятся какие-то старинные вазы династии Минь, которые никто не ценит?
Голос королевы слегка дрогнул, и я сообразила, к чему она клонит. Ее величество хотела наложить руку на то, чего недоставало в ее собственной коллекции. И я оказалась права: королева продолжала, снова как бы между прочим:
— Быть может, когда в следующий раз наведаешься домой, посмотришь, что там имеется? Может быть, есть вазочка вроде этой, но поменьше? Такая вещица чудесно бы смотрелась в этом шкафчике. И если твоему брату она ни к чему…
Меня так и тянуло ляпнуть: «Вы хотите, чтобы я стащила ее для вас?» Ее величество была сама не своя до антиквариата и, не будь она королевой Англии и императрицей Индии, из нее вышел бы самый хваткий торговец древностями среди всех, кто когда-либо промышлял этим делом. Разумеется, у королевы был козырь, каким никто не мог похвалиться. Если она выражала восхищение любым предметом, правила требовали, чтобы предмет немедленно отдали ее величеству. Большинство знатных семей в преддверии королевского визита свой антиквариат тщательно прятали.