Дворянство. Том 2
Шрифт:
На галерее, опоясывающей изнутри оранжерейно-бальный зал, было относительно пусто. Гости сюда не стремились, предпочитая сад, лишь несколько мелких компаний по три-четыре человека разместились подальше от музыкантов, скрываясь от посторонних ушей в альковах, за портьерами и кадками с декоративной флорой. Елена выбрала симпатичный балкончик и облокотилась на перила, разглядывая великосветскую тусу, как энтомолог, наблюдающий за экзотическими бабочками.
Артиго принимал странную депутацию, которая была облачена в удивительно нелепые одеяния. Плащи, разрезанные на манер крыльев летучих мышей, брюки со сшитыми штанинами, похожие на юбки, прочая экзотика. Наверное, какие-нибудь делегаты Сальтолучарда.
Но тут Елена заметила Раньяна.
Бретера взяла в оборот какая-то дама весьма дорогого и знатного облика, скорее всего молодая (относительно) вдова или человек такого статуса, который может позволить себе что угодно, не обращая внимания на пересуды. О, нет… не одна, целых две дамы, очень похожие, одетые и украшенные в похожем стиле, очевидно сестры или фрейлины из одной свиты. А может быть не «или», а «и». Платья, будто сшитые в разных мастерских по единому шаблону, огромные стоячие воротники на проволочном каркасе, интересные прически, подобных Елена прежде не видела — длинные, почти прямые волосы зачесаны и перекинуты на одну сторону, спускаясь по груди до самого пояса. Причем несимметрично, у одной дамы зачес налево, у другой наоборот. Это укрепило Елену в догадке, что женщины — часть свиты, подобранные так, чтобы создавать гармонию с главной особой. Фрейлины королевы? Вероятно.
Бретер старался делать вид, что его совсем-совсем не интересует мальчик на троне. Но Раньян был создан для боя, а не светского лицемерия. Тем не менее, дамы не выпускали его из коготков, и мало-помалу мужчиной стало овладевать типичное для этого праздника нездоровое веселье. Болезненная версия «сгорел сарай, гори и хата!», «однова живем» и прочее в том же духе.
Елена молча смотрела на все это из балконной тени, стараясь понять, откуда у нее вообще интерес к бретерским эволюциям. Видный кавалер, товарищ и спутник по несчастью, человек, в общем, не чужой, но… не более же того, в самом деле! Тем не менее, смотреть, как две светские львицы умело затягивают бретера в круговорот шального развлечения было… неприятно.
Раньян — судя по мимике и смеху — начал шутить и делать комплименты. Пресловутое «личное пространство» нарушалось только в путь. Сторонний наблюдатель с уверенностью сказал бы, что здесь мило беседуют любовники или романтически настроенные персоны. Наконец бретер буквально разорвал на груди куртку, так, что крючки брызнули в стороны. Снял с шеи серебряную цепь и, широко размахнувшись, кинул музыкантам. Что-то неразборчиво крикнул, возникла пауза секунд на десять, а после музыка прибавила в ритме и громкости. Духовые отошли на второй план, барабаны стучали, как не в себя и пронзительно пиликали струнные, задавая темп. Бретер подхватил одну из предполагаемых фрейлин, закружил в совсем не чинной карусели быстрого танца. Вторая женщина смеялась, хлопая в ладоши. Это послужило своего рода знаком, бальная толпа окончательно теряла монолитность и чопорность, дробилась на все меньшие группы и группки по интересам, люди (мужчины, разумеется) уже не стеснялись хлопать друг друга по плечам, громко требовать вина и развлекаться всяческими способами. Кое-какой порядок сохранялся лишь у графов и рядом с троном Артиго. У столов с едой началась форменная давка, вино полилось рекой, во многом на пол, выстланный монохромной плиткой.
Глядя
За спиной мягко шлепнули по камню подошвы башмачков. Елена собралась уж было перебазироваться, понимая, что уединение нарушается. И тут мягкий, вкрадчивый голос произнес:
— Здравствуй, Искра.
Елена дернулась, как от удара током, судорожно сжала кулаки, понимая, что нет оружия, нет!
— О, какая прелесть, — усмехнулся голос. — Пожалуй, даже хорошо, что я не видела твое лицо в эти мгновения. Так интереснее. Представлять, как ты потеряла самообладание, дала волю страху. Как задрожали твои губы, и слезы подступили к глазам.
Елена медленно, даже преувеличенно медленно развернулась, опираясь локтем на металлические перила. Перед ней стояла обычная девушка, хотя скорее молодящаяся дама, совершенно безликая, никакая. Тусклое пятно, в котором глазу решительно не за что уцепиться. Слишком тусклое и серое, чтобы оказаться настоящим.
— Покажись, — холодно, без всякого выражения сказала лекарка.
Тусклая женщина сделала странное движение, она в буквальном смысле стащила с себя лицо, как тающую в воздухе паутину.
— Да, встреча неожиданная, — согласилась Елена, уставившись в багрово-красные глаза, лишенные зрачков. — Я даже удивлена.
— Хорошее самообладание, — отметила ведьма, изящно махнув рукой, дескать, и была охота обсуждать такие мелочи?
Уже совсем иной походкой она подошла ближе, не спуская с лекарки пронизывающий взгляд. Теперь, когда убийца не скрывалась под мороком, она стала существенно выше, практически одного роста с Еленой. Две женщины замерли в зеркальных позах, с кажущейся небрежностью опираясь на перила. Видимого оружия при ведьме не имелось, но…
— Мы будем драться прямо здесь? — подняла бровь Елена. В глубине ее души безнадежно и безостановочно вопил до смерти перепуганный ребенок, требуя все бросать, скрываться, бежать, куда глаза глядят. Понадобилась вся выдержка, весь опыт бойца, чтобы смирять накатывающуюся панику.
— О, ну что ты, — поморщилась ведьма. — Мы вообще не станем драться. По крайней мере, здесь. И сейчас. Это было бы неуместно и неэтично по отношению к устроителям празднества. Пусть себе планируют будущие предательства и убийства, явные и тайные.
— Тогда что тебе нужно?
— Посмотреть на тебя, — красноглазая не моргала, будто в орбиты были вставлены красные фонарики. — Посмотреть вблизи, без помех и спешки. Ты ведь не станешь делать глупости, звать на помощь и так далее?
— Чтобы ты ушла незамеченной, а я выставила себя дурой? — хмыкнула Елена. — Не в эту ночь.
— Мило, — одобрила ведьма. — Рассудительно. Да, ты не тратила время даром. Я вижу не ту девчонку, что рыдала от страха на корабле. Когда же это было?.. Года уж два назад?
Ведьма покачала головой с деланой печалью, пожаловалась:
— Если живешь долго, время становится другим. Сбиваются ориентиры, теряется понимание, что такое «давно» и «долго».
— Тебе виднее.
— Соглашусь. Ты по-прежнему перепугана насмерть, но уже не так беспомощна. Любопытно, кого на этот раз выставишь щитом, чтобы попробовать скрыться?
— Бесполезно, — покачала головой Елена. — Не поможет.
— Что?
— Манипуляция подлых родителей, в основном матерей. А еще садистов, палачей и абьюзеров... Хотя ты все равно не знаешь, кто это. Привить чувство вины, убедить жертву, что она сама виновата. Со мной так не выйдет. Убийца ты, не я. За твою жестокость на меня вина не ложится.