Двойник короля 17
Шрифт:
На всём теле — толстая кожа, только ноги покрывала густая серая шерсть, как плотные гетры, свалявшаяся от грязи и крови. Остальное туловище монстра защищали твёрдые пластины, словно природная броня из затвердевшей кожи. Рельефные, с острыми краями, они походили на чешую древнего ящера.
Вот тут монгол не растерялся. Ни секунды промедления, ни мгновения сомнения. Он всадил в открытую пасть волка свой меч по самую рукоять одним чётким, выверенным движением. Раздался хруст костей. Короткий визг, похожий на крик раненого
Я хмыкнул про себя: «У неё словно две личины: одна — призрачная, вторая — монстр. Любопытно».
Взглянул на Жаслана. Тот стоял спокойно, без признаков эйфории. Лицо его разглаживалось после боевого напряжения, но оставалось сосредоточенным. Не было торжества или радости — только холодный профессионализм человека, для которого убийство монстров — повседневная работа.
Он отряхнул меч движением запястья, почти небрежным, но идеально рассчитанным. Кровь с лезвия разлетелась каплями, оставляя на земле рисунок из красных точек. Монгол убрал клинок в ножны плавным, отточенным движением, сопровождаемым тихим щелчком металла о металл, и кивнул мне.
— Я признаю проигрыш! — заявил он громко, глядя прямо в глаза.
Его голос разнёсся по лагерю. Все замерли, переглянулись между собой с выражениями от удивления до лёгкого шока. «Переговаривались» короткими взглядами, обменивались информацией без слов — язык тела, понятный только своим.
— Чего? — поднял бровь, не понимая, о чём он.
— Я охотник, — начал Жаслан, выпрямляя спину, расправляя плечи, становясь визуально выше. — Хороший. Много братьев знают, что моему чутью нет равных, что я один выживаю на просторах равнин. Не боюсь тварей, иду вперёд.
Его голос звучал гордо, в каждом слове — уверенность человека, знающего себе цену.
— Но тут… — хмыкнул он, скривив губы в усмешке, обнажая крепкие, слегка пожелтевшие зубы. — Чужак, ты удивил… Почувствовал монстра раньше меня. Несмотря на то, что я хотел проверить твою силу, ты сам показал свои способности.
В его голосе слышалось что-то между уважением и досадой. Трудно монголу признавать чужака лучшим.
Я посмотрел на Изольду, та лишь пожала плечами с видом: «Кто вас, мужиков, разберёт…»
— Ла-а-дно, — протянул в ответ, разбивая слово на слоги, растягивая гласные. — Как скажешь. Но можешь ответить на вопрос?
Хотел узнать про этих тварей, их природу. Мне нужна информация.
— Нет! — оборвал Жаслан, резко взмахнув рукой, как плетью. Воздух свистнул от скорости движения. — Сядь, выпей со мной кумыс, ты выиграл.
Мы вернулись к костру. Остывшая еда, полумрак, лишь отблески пламени плясали на лицах сидящих вокруг. Треск углей раздавался под ногами, словно шёпот древних духов.
Несколько монголов тут же достали лопаты из палатки — движения чёткие, без
— Чтобы враги не знали, где мы были, — прокомментировал Бат через Изольду. Его глубокий голос проник сквозь треск костра.
Мы взяли бурдюк и начали пить. Кисловатый напиток обжигал горло, но не так, как привычное спиртное, — больше напоминал йогурт, смешанный с чем-то терпким и пьянящим. Еда плюс жидкость и лёгкий алкоголь. Практично, по-монгольски.
— Этот Ховдог Чоно… — начал я, вертя в руках кожаную чашу, ощущая шероховатую поверхность под пальцами, впитавшую запахи и вкусы сотен прошлых застолий.
— Жадный волк, — перебил Жаслан, вытирая рот тыльной стороной ладони, оставляя белёсый след на смуглой коже. — Он чем-то похож на вашего монстра, но есть отличия. Точнее, не так… — монгол задумался, подбирая слова, морщины на его лбу стали глубже. — Как бы ответить на вашем языке? Это волк, но захваченный призраком. Вот так будет правильно.
Я кивнул, переваривая информацию. Мысли складывались в систему, выстраивались в логическую цепочку. Значит, что-то вселяется в обычного монстра. Интересная механика: вроде как одержимость, но не совсем.
— Твари тоже? — спросил, делая ещё глоток. Кисловатый вкус кумыса теперь казался почти приятным, согревал внутренности.
— Старцы говорят: когда чума пришла в один аил, выжили только волчица и ребёнок, — его голос стал тише, почти мистическим, обволакивающим. Огонь отбрасывал причудливые тени на лицо, превращая в маску шамана. — Их души слились в одном теле, и с тех пор он ищет еду и тепло, но всё, чего касается, гибнет.
Легенда, сказка для объяснения необъяснимого. Мифы вместо науки, поэзия вместо логики.
— Его способности? Особенности? — начал задавать конкретные вопросы, стараясь выудить практическую информацию из мифологических образов. Меня интересовала механика, а не лирика. — Нужно уничтожить глаз? Потом то, что захватило, исчезает?
— Хорошие вопросы! — Жаслан хлопнул меня по плечу так, что я чуть не пролил кумыс. Его ладонь — тяжёлая, мозолистая, привыкшая к оружию и поводьям. — Не зря я тебе проиграл, думаешь, как охотник, русский. Будь у тебя другие глаза и знай ты наш язык, я бы пошёл с тобой на равнину.
Слова вызвали удивление среди монголов: лица вытянулись, глаза расширились, некоторые даже перестали жевать. Жаслан говорил сначала на нормальном языке, потом переводил остальным. Услугами моей сопровождающей мужчины решили не пользоваться. Гордость не позволяла — степняки не будут слушать женщину, даже если она говорит чужими словами.
— Быстрый, но это был волчонок, — улыбнулся мужик, попивая кумыс. Его зубы желтовато блеснули в свете костра, как старая слоновая кость. — Молодой, глупый, слабый.