Двойник короля 17
Шрифт:
— Уже догадался, — хмыкнул. — Вот только кажется мне, не только сыночек знает, что я топчу эти земли. Уверен, и его жёнушка-рух в курсе.
— Хадаан хатун… — заскрипели зубы перевёртыша. — Если бы у меня были силы и возможность, я бы вспорола ей брюхо и вытащила нутро наружу.
— Какая ты жестокая, — улыбнулся и покачал головой.
Не удержался от лёгкой иронии. Я видел Изольду в деле, знал, на что она способна. Перевёртыш могла быть беспощадной, когда требовалось, но обычно действовала с холодным расчётом, без излишней жестокости. А тут такие яркие фантазии о потрошении. Эта Хадаан хатун должна быть поистине
Солнце медленно клонилось к горизонту, отбрасывая длинные тени от всадников. День близится к завершению, скоро придётся останавливаться на ночлег.
— Я? — удивилась женщина. — Я?.. Ты себя-то видел?
Изольда выглядела искренне озадаченной. Её брови взлетели вверх, глаза распахнулись.
Разговор сам собой заглох. Мы продолжали двигаться в том же темпе — достаточно быстро, но не загоняя лошадей. Монголы держались чуть впереди, время от времени оглядываясь на нас. Бат периодически подавал какие-то сигналы рукой, указывая направление или предупреждая о препятствиях.
Галбэрс подо мной шёл легко, без видимых усилий. В отличие от других лошадей, которые уже начали показывать признаки усталости — тяжёлое дыхание, взмыленные бока, замедляющийся шаг, мой вороной словно только разогревался.
Его движения были плавными, экономными. Каждый шаг, каждый прыжок через препятствие — точный, выверенный. И при этом он оставался полностью под контролем. Реагировал на малейшее движение поводьев, на легчайшее сжатие коленями.
Я не понимал, почему монголы так странно смотрели на мой выбор. Конь казался идеальным — сильный, выносливый, послушный, молодой. Что в нём могло не понравиться? Может, какое-то суеверие? Или просто не ожидали, что чужак выберет лучшую лошадь в табуне? Впрочем, ответ на этот вопрос я получил уже скоро.
Мы приближались к месту стоянки, когда зверь решил, что он сам по себе — как рванул и понёсся вперёд. Попытки его остановить не сработали. Сука ещё и пыталась меня скинуть на ходу. Едва успел схватиться за гриву, чтобы не слететь. Вороной нёсся, словно за ним гнались все демоны ада. Копыта громко стучали по твёрдой земле, ветер свистел в ушах.
Я потянул за поводья — никакой реакции. Сжал бока коленями, пытаясь заставить остановиться, — бесполезно. Словно в него вселился бес.
Резкие зигзаги, неожиданные прыжки, внезапные остановки и рывки — весь арсенал приёмов для избавления от нежелательного наездника. Сука! Теперь понятно, почему монголы так странно смотрели на мой выбор.
Через плечо заметил, что вся группа остановилась и просто наблюдала. Никто не бросился на помощь, никто даже не окликнул. Наоборот — на лицах монголов играли улыбки, откровенные, нескрываемые. Даже Бат, обычно серьёзный и сосредоточенный, теперь открыто ухмылялся, скрестив руки на груди. Весело им, значит? Устроили развлечение за мой счёт? Ну-ну.
Галбэрс подбросил меня особенно сильно. На мгновение я оторвался от седла, но успел ухватиться за поводья. Повис на них, чувствуя, как натягивается кожа ремней. Конь резко затормозил, и я по инерции накренился вперёд, чуть не уткнувшись носом в его гриву.
А дальше началось настоящее родео. Вороной крутился на месте, как волчок, попеременно вставая на задние и передние ноги.
В какой-то момент я понял: обычными методами эту тварь не усмирить. Нужно что-то посерьёзнее. Чуть сосредоточился, направил
Эффект был мгновенным. Конь застыл на месте, как вкопанный. Его глаза расширились от удивления… Нет, это был страх. Галбэрс понял, что имеет дело не с обычным наездником, что его трюки не сработают, а цена непослушания может быть высокой.
Я спрыгнул с седла. Выпрямился, посмотрел коню прямо в глаза.
— Будешь ещё выкрутасничать… — улыбнулся. — Я тебя или сожгу, или заморожу. Понял?
Говорил спокойно, даже с некоторой долей веселья, но в моих глазах читалась угроза. Не пустая, не показная, а настоящая. Конь почувствовал это. Его уши прижались к голове, ноздри затрепетали. Он смотрел на меня с новым выражением — смесь страха, уважения и, как ни странно, интереса. Словно впервые встретил достойного противника.
Галбэрс фыркнул, выпустив струйку пара из ноздрей. Не совсем покорность, скорее… перемирие. Признание силы, но не полная капитуляция. Что ж, для начала сойдёт, а полное доверие придёт со временем.
Отряхнул одежду от пыли, поправил пояс, осмотрел Галбэрса — никаких видимых повреждений от моей магии. Хорошо. Не хотелось бы остаться без транспорта посреди степи.
Бат подъехал ближе, всё ещё с улыбкой на лице, но теперь в ней было меньше насмешки и больше… одобрения. Он что-то сказал, и на этот раз я понял его слова без перевода. «Усмирил коня!» — простая фраза, но в ней прозвучало признание. Он даже добавил: «Молодец!»
Остальные кивали, выражая одобрение. Словно я прошёл какой-то важный тест, доказал свою состоятельность. Вся ситуация действительно напоминала подростковые испытания. Помню такое из прошлой жизни — вечные проверки, тесты на храбрость, силу, выносливость. Мальчишки, соревнующиеся друг с другом, пытающиеся установить иерархию. Кто сильнее, кто быстрее, кто смелее. И горе тому, кто покажет слабость. Его задразнят, заклюют, отодвинут на нижние ступени социальной лестницы.
Тем временем отряд быстро и организованно разбивал лагерь. Кто-то распрягал лошадей, кто-то собирал хворост для костра, кто-то доставал припасы.
Мы с Изольдой занялись нашей палаткой. Потом пошли к ручью, протекавшему неподалёку. Вода — прохладная, чистая. Умылся с наслаждением, смывая пыль и пот прошедшего дня. Изольда рядом делала то же самое.
Вернулись к лагерю, когда костёр уже разгорелся. Монголы расселись вокруг, передавая друг другу мешки с едой и бурдюки с чем-то. На этот раз нас пригласили присоединиться.
Сели. Изольда — рядом, почти касаясь плечом. Её близость ощущалась, как тепло костра — не навязчиво, но заметно. Она держалась возле меня, словно нуждалась в защите. Или просто подчёркивала свою принадлежность.
Монголы предложили еду — те же лепёшки, сушёное мясо, какую-то пасту в деревянной чаше. Вкус непривычный, но не неприятный. Солёный, с примесью трав и чего-то молочного.
Атмосфера постепенно становилась более расслабленной. Монголы переговаривались между собой, иногда поглядывая в нашу сторону, но уже без прежней настороженности. Скорее, с любопытством. Кажется, за это небольшое время они немного привыкли к нашему присутствию. Мы перестали быть угрозой, став просто странными попутчиками.