Двойное дно
Шрифт:
— Спасибо, — говорила она Шуклину. — Большое спасибо! Вы меня удивили…
Когда стихли аплодисменты, Нелли Васильевна сказала дежурные, в общем, слова, но сказала их взволнованно:
— Я думаю, что вы сегодня узнали немало полезного из рассказов наших гостей. Позвольте от вашего имени поблагодарить их, пожелать им всяческих успехов и крепкого-крепкого здоровья. На память о нашей встрече разрешите вручить гостям памятные подарки…
Из-за кулис вынесли подарки — сувенирную авторучку, небольшой бюст Горького и книгу. Авторучку Нелли Васильевна
5
Покинув сцену, Шуклин посмотрел на часы — пять минут второго. Прекрасно! Еще будет время покататься на лыжах. Что утро потеряно — не беда. Впрочем, так уж оно потеряно? Вопреки ожиданиям Федору собственное выступление понравилось. Он как бы взглянул на себя, на свою работу, на прожитые годы со стороны. И не без гордости отметил: а ничего жизнь, правильная. Всего он в ней достиг благодаря собственному упорству. Не то что некоторые: в институт — по блату, хорошую должность — по блату… Нет, нет, не потерян день… Вот только этот Рябцев со своей повестью… Удружили ему подарок, нечего сказать!.. Ну, да ладно, принесет домой книгу, бросит в кладовку, чтоб глаза ее не видели, — и дело с концом.
Снова сумрачный коридор, остановка у двери с табличкой: «Внешкольный отдел».
Федор входит последним. «Ну и ну», — удивился он, увидев на журнальном столике десяток бутербродов с колбасой, сырки…
— Прошу перекусить, — тем временем распорядилась Нелли Васильевна. — Чем богаты, как говорится.
Ветеран Образцов и Дмитрий Иванович не заставили себя упрашивать, тут же заняли места за столиком, А Шуклин замялся.
Но энергичная Нелли Васильевна и замечать не хотела Федоровых сомнений. Она поставила рядом два стула — для себя и Шуклина — и мягко приказала:
— Прошу садиться, Федор ПАНТЕЛЕЕВИЧ.
И посмотрела на него светло и загадочно.
Федор развел руками — ничего, мол, не поделаешь, подчиняюсь — и еще раз упрекнул себя за мягкий характер.
— А вы, Дмитрий СТЕПАНОВИЧ, открывайте и наливайте.
Севастьянов усмехнулся:
— Добро, Нелли ПЕТРОВНА.
Шуклин недоумевал: опять, что ли, шутят? Спросил, обращаясь к Нелли Васильевне и Дмитрию Ивановичу:
— Вы разыгрываете друг друга… с отчествами?
Она вздернула бровь:
— Не запомню никак.
— Вы ведь давно знакомы, — решил проверить свою догадку Шуклин.
— Кто вам сказал? — удивилась Нелли Васильевна. — Этот сказал? — кивнула она в сторону Севастьянова. — Первый раз сегодня видимся.
«Кто же тогда просил Дмитрия Ивановича меня пригласить?» — вертелся на языке у Шуклина вопрос. Но Федор смолчал — не время для выяснения. Да и так ли уж это важно? Буду считать, что они и впрямь знакомы не были. Тем более что ни разу Севастьянов не упоминал ее в своих прежних разговорах.
Дмитрий Иванович налил вина в граненые стаканы. Недружно чокнулись.
— За гостей, — сказала
Закусили. Севастьянов снова налил — граммов по пятьдесят.
— Не будем чокаться, — предложила Нелли Васильевна, а сама протянула руку со стаканом к стакану Шуклина. — За приятное знакомство.
— А со мной оно было неприятным? — ревниво спросил Севастьянов.
— Что вы, что вы, Дмитрий Иванович! Видите, я даже отчество ваше запомнила! — И она звонко чокнулась с ним.
Ветеран Образцов закусывал молча, не обращая ни на кого внимания.
— Он еще с моим покойным папой на заводе работал, — сказала про него Нелли Васильевна. Сказала и вроде бы нечаянно положила на колено Шуклину свою теплую мягкую руку.
Старик согласно закивал:
— Было дело — работали. А тебя, Нелька, я дошкольницей помню.
Федор поставил ногу на носок и качнул ею, как бы стряхивая с колена чужую руку. Неудобно — еще заметит Севастьянов.
Дмитрий Иванович, однако ничего не замечал. Он затеял развлечение свежими анекдотами из серии про Вовочку. В выражениях он не стеснялся и сам смеялся больше других.
Нелли Васильевна убрала руку с Федорова колена. Он облегченно вздохнул. Нет, не потому, что ему было неприятно. Что-то в его душе подозрительно проснулось — давно и крепко дремавшее. Вон как запульсировала кровь — эдакими скачками! Не к добру это, ой не к добру!
Но рядом сидит Дмитрий Иванович Севастьянов, отношения которого к Нелли Васильевне Шуклин так и не выяснил. Да и болтун Севастьянов. Ему ничего не стоит при встрече с Натальей брякнуть: «А мы после выступления неплохо посидели, и Нелли Васильевна, мне кажется, неравнодушна к твоему, за колено его трогала…» И тогда — ожидай неприятностей…
Вот если бы уединиться с Нелли Васильевной…
Шуклин испугался своего желания. Неужели вот так и начинаются измены — с подобных мыслей?
— Вы о чем задумались, молодой человек? — спросила Нелли Васильевна.
Шуклин вздрогнул. Ему показалось, что присутствующие прочитали по его глазам крамольные непроизнесенные слова: «Вот если бы уединиться…» Даже сквозь толстые очки прочитали.
Нелли Васильевна подвинула ему бутерброд.
— Ешьте, не стесняйтесь.
— Ишь как ухаживает, — съязвил Севастьянов.
«Ревнует, что ли? — подумал Федор. — Так зачем же так откровенно?»
— А что ж мне за вами, старый хрыч, ухаживать? — с вызовом выпалила Нелли Васильевна.
Шуклин аж подскочил на стуле: вот это врезала! Больней оплеухи. Дмитрий Иванович зарделся, стал лепетать расхожую байку про старого коня, который борозды не портит. Потянулся за бутылкой. Она была пуста. Он поманил Шуклина, тот наклонился, и Дмитрий Иванович прошептал ему на ухо:
— У тебя есть деньги? Давай сбросимся и сообразим еще на одну. В буфете. Нельку попросим — ей по знакомству дадут.